Инго, по словам Сани, утратил доверие ко всем. Он стал параноидален, её он тоже считает участницей заговора. Отпустил бороду и ввел тотальную диктатуру.
— Катастрофа! — сказала она.
— Ты делай своё дело и всё будет о’кей. Доц и Ерман ненормальные, но когда начинается паника, они берутся за ум.
Я хорошо знал их ещё в студенческие дни.
— Ладно, я пошла, — сказала она.
Солдат Джейсон Мейпл снял противогаз. Ему двадцать лет, он, по его словам, счастлив, что война наконец-то началась.
Это нормально, каждый, кто месяцами сидит в пыльном окопе, ждет, чтобы началось всё что угодно, это нормально, раз уж они прибыли сюда, иначе ни в чем нет смысла, а смысл важнее всего. Даже на войне смысл важнее всего. Он невероятно важен. Смысл. Тебе нужно ухватиться за любой проблеск смысла, нужно, за любую пропаганду смысла, нужно, за любую ложь смысла, нужно, потому что… Когда нет смысла, а его нет, тогда ты охреневаешь, безумие прёт у тебя из ушей, поэтому нужно верить в смысл, особенно на войне, нужно верить в смысл самой полной из всех возможных верой, даже после войны, верой фанатика нужно верить, если хочешь, чтобы был смысл, в противном случае его нет.
Вот этот Джейсон Мейпл, двадцати лет, я смотрю, как вокруг него летит пыль, завихряется, но во всем этом есть какая-то грёбаная мощь, всё это пропитано силой смысла, смысл хуже всего, нет ничего более идиотского, чем смысл и желание стать соучастником смысла.
Нужно иметь хорошие нервы, говорю я Джейсону, у меня есть похожий опыт, война началась, но война скучна, она, скучна, ты понятия не имеешь, насколько скучной может быть война, она никогда не бывает такой же концентрированной, как в кино, на войне постоянно ждешь, а когда наконец что-то происходит, надеваешь каску и не видишь, не видишь даже тогда, когда в тебя попадают, это вообще невидимо, как-то раз я, после всего, смотрел на свою рану, она была под рукой, и когда я поднимал руку, она открывалась, это было то самое, самое интересное, что я видел на войне, потому что война скучна, это вообще никакое не кино, это так скучно, что толкает тебя на сопутствующие занятия, на развлечения, на всё то, что ты и не думал делать, что ты не планировал даже во сне, а теперь собираешься из-за этого стать кем-то другим, у кого-то другого будет смысл, ты будешь знать, что это не ты, что тот, который наслаждается, это не ты, но, говоря реально, им будешь ты, и будешь никем, когда тебе станет интересно, спроси меня: где ты был, что ты делал?
Джейсон Мейпл счастлив, он так говорит, потому что началось, а это счастье невероятная вещь: ты всё время грязный, тебе грозят болезни, в тебя стреляют металлом, ты должен отдавать честь идиотам, целая пирамида идиотов сидит у тебя на голове, а ты счастлив. Ладно, ты не всё время счастлив, ты счастлив время от времени, но и это невероятно. Я вот так был счастлив, когда мы освободили несколько деревень, неважно где. А сейчас я несчастлив, когда выхожу из квартиры и возвращаюсь проверить, не забыл ли я выключить что-нибудь, что может вызвать пожар, потому что я не верю себе и знаю — как это, когда горит.
А когда мы освободили эти сёла, я был счастлив, и это причина того, что я не уверен в себе, потому что сегодня, когда кто-то начинает рассказывать, а ты не поверишь, какие это бывают рассказы, сегодня, когда мне просто говорят, как это было, стоит им только упомянуть это, я становлюсь несчастным, теряю рассудок оттого, что несчастен, становлюсь агрессивным оттого, что несчастен. Мне достаточно только вспомнить, из-за чего я был счастлив, и я уже несчастен, и поэтому не верю себе, и поэтому я несчастен, так как не верю себе, и вот я такой приехал сюда увидеть вас, увидеть ваше счастье, говорю я Джейсону.
Нормально, он меня совершенно не понимает, он соучастник смысла.
Снова читаю эти тексты, они проникают мне под кожу, я чувствую себя как-то неловко, пытаюсь опустить плечи, то и дело вытягиваю руки. Слышу, как потрескивают суставы.
К счастью, меня прерывает телефонный звонок:
— Простите, это вы дали объявление: бывший рокер, высокий и темноволосый, ищет поручителя, чтобы взять кредит?
Это был Маркатович. Его очень развеселило, что и я докатился до банка.
Я ответил: