Это слегка удручало. С другой стороны, такие, якобы депрессивные, даркеры с годами становятся всё энергичнее!
Итак, объяснял мне Маркатович, он планирует с моей помощью перепрофилировать Долину и сделать из него диссидента, который столкнулся с государством, то есть стал регионалистом…
Ну, хорошо, но нужно иметь в виду, что Долинина долина всё-таки не тянет на регион… — «Пусть он станет микрорегионалистом… Ха, ну как? Звучит?» — спросил он. Хм, я смотрел на него, смотрел на Долину, этого микрорегионалиста… — «Нет, нет, микрорегионалист всё-таки не годится… Ладно, неважно, пусть остается регионалистом…»
Итак, продолжал Маркатович, нужно сделать из него диссидента, регионалиста и… индивидуалиста… Потому что теперь, когда он расстался с партией, такое само просится… И либерала. Это логично: диссидент, регионалист, индивидуалист, и всё это ведет нас к либералу…
На это Долина сказал, что ему нужно в туалет, и отправился туда в сопровождении одного из телохранителей.
— Постольку-поскольку настоящих либералов в его дыре нету, — говорил мне Маркатович, — придется их выдумать… И тем самым мы сделаем большое дело… Потому что, возможно, когда мы его представим как либерала, к нему присоединится и кто-нибудь из умных… Наверняка там найдутся и такие люди… И если они наберутся храбрости… — Маркатович не мог остановиться. Одна идея обгоняла другую.
— Понимаю, — сказал я, — но на меня не рассчитывай.
— Ладно, — сказал он. — Прошу тебя, побудь здесь еще немного…
Долина притащился из туалета. И, отдуваясь, сел.
Смотрел он на нас, как аллигатор в хорошем настроении. Неужели в туалете нанюхался?
— Парни, — проговорил Долина со скрипом, откуда-то из самого горла. — Я на вас посмотрел… Вы мне подходите.
Улыбнулся мне, внимательно оглядел, как будто смотрит на новорожденного.
— Будем работать, — проскрипел он и похлопал нас по плечам. — Советников я притащил с собой. Кризис власти, понимаешь, потом выборы, понимаешь. Ха-ха-ха. Микрорегиональные… ха-ха, выборы… мать твою…
Тут заулыбались и телохранители.
— Сделаешь мне рекламу и полный вперёд, — сказал он Маркатовичу, вставая. — Деньги будут у тебя завтра…
— Больше со мной такого не делай! — сказал я Маркатовичу, когда они удалились.
Он покаянно вздохнул: — Да я эту кампанию придумаю для него за полчаса. — Он посмотрел на меня лирически. — Понимаешь, я же не могу быть владельцем фирмы, который договаривается о работе и эту самую работу сам и выполняет, пойми — это показалось бы ему несерьезным. Я должен был кого-нибудь привести, чтобы он увидел, что вот, у меня есть работники… Сорри.
Я еще раз оглядел сигарный бар, да, неплохое место, чтобы изображать работника.
— Огромное тебе спасибо. Я совершенно забыл, что принадлежу к рабочему классу.
— Да я, собственно, уже всё придумал, — утешил он меня. — Осталось еще нанять кого-нибудь, чтобы всё дизайнировать…
— Ага, какого-нибудь рабочего-дизайнера, — сказал я. — Тебе ещё потребуется и рабочий-фотограф…
Старый даркер оставался серьезным: — Ты бы мог, если захочешь, съездить туда, к ним, типа осмотреть место… За всё это мы можем требовать денег, у меня самого просто нет времени на поездку. Да и лучше, если поедет кто-то другой, как я уже сказал, пусть видят, что в дело брошена целая команда…
— Маркатович! — Я посмотрел на него так, будто собираюсь треснуть его пепельницей.
— Ладно, ладно, просто я хотел сказать…
Тут у него зазвонил телефон. Это была жена, Диана, он сказал ей, что кое о чем договаривается со мной, о некоторых делах.
Он пытался говорить успокаивающим тоном, словно качаясь на волнах оптимизма, который распространялся и на его оценку того, что он отправится домой «примерно через полчаса»… Не знаю, то ли она заснула посреди его рассказа, то ли прервала разговор. Во всяком случае, он посмотрел на мобильник удивленно.
Когда-то, раньше, его жена обязательно передала бы мне привет. «Привет тебе от Дианы», — сказал бы Маркатович, закончив разговор. Но он больше так не говорил.
У меня было впечатление, что она считала нас с ним алкоголиками. Кто его знает, может, она думала, что я на него вредно влияю.
— Пойду в туалет, — сказал Маркатович.
Он долго не возвращался, а вернувшись, сказал: — Знаешь, у меня есть немного кокса. Хочешь, поделюсь?