— Ладно, просто сейчас не думай об этом, — сказала Саня. Она одевалась, собиралась уходить. — Может, он завтра даст о себе знать.
— Сначала появился этот Борис, теперь извольте — его мамаша. Наверняка их и еще наберется. Мы «кул» люди, которые живут в «хот» стране, и в этом наша проблема.
— Да, это так, — сказала она, смотрясь в зеркало.
— Не успеешь оглянуться… А ты уже участник коллективной драмы!
Когда у меня сдают нервы, я всегда вместо того, чтобы взбелениться, начинаю философствовать. Это мой особый способ освобождения от эмоций.
— Этот болван вообще не выходил на связь со своей старухой, поди знай, какая между ними кошка пробежала, и вот теперь… Знаешь, что она говорит? Говорит: «Ты не должен был его туда посылать». Понимаешь? Как будто я призвал его в армию и отправил воевать! — Тут я посмотрел по сторонам, как будто хотел установить, нет ли у меня двойника. — Твою мать, что же я — грёбаный Джордж Буш?!
— А она это сказала в том смысле, что тебя обвиняет, или же…
— Да нет, просто по ходу дела ляпнула… Я думаю, она знает… Знает, что он приезжал меня просить.
— Да веди себя так, как будто этого не слышал. Она это действительно просто ляпнула. Знаешь, как матери причитают: «Ох, вот если бы было не так, а так», «Ох, если бы ты меня тогда-то и тогда-то послушалась»… Они всегда хотели бы вернуть время назад. Так же сказала бы и моя старушка.
— Этого я и боюсь, — сказал я.
И закурил сигарету.
— Ты не знаешь Милку, — добавил я.
Саня посмотрела на часы и сказала: — Слушай, не волнуйся ты так… Ведь пока ничего не произошло, правда?
— Да, — сказал я. — За исключением того, что они меня втягивают в своё дерьмо… И сейчас я должен стать частью их безумия.
— Не должен.
— Как же, блин, не должен! Разве ты не видишь, я совсем свихнулся!
Она скроила недовольное выражение лица.
Я ходил туда-сюда и затягивался дымом, словно его глотаю.
Потом с бешенством выдохнул и потряс головой. Встал перед закрытым окном, как будто я на трибуне, и поднял руки: — Почему у меня в жизни ничего не получается, почему?
— Э-эй, успокойся…
— Ничего, ничего!!! Моя жизнь ни на что не годится! — Я был охвачен пессимизмом. И с наслаждением вытряхивал из себя эти фразы. — Всё на хер испоганено! И всё надо послать на хер! Всё! Всё! Не жизнь, а дерьмо! — Это был такой момент, когда ты совершенно не хочешь, чтобы кто-нибудь тебя разубеждал, а она разубеждала: «Нет, это не так…» — И тут я посмотрел на неё и из упрямства сказал: — Неужели?! А почему мы не идем смотреть ту квартиру? Может быть, объяснишь?
Она бросила на меня удивленный взгляд. — А какая тут связь…
— Есть связь! Есть! Всё со всем имеет связь! — я изрыгал бешенство.
— Я не успела, — сказала она. Потом вдохнула, будто у неё нарушился ритм дыхания. — Ты считаешь, что я не хочу…
— Ничего я не считаю! — сказал я.
Я отошел от окна и сел. Я смотрел в сторону, но чувствовал на себе её взгляд.
Повернулся к ней. Теперь она смотрела куда-то в сторону, как будто изучает состояние лака на паркете.
— Сорри, — сказал я.
Она посмотрела на меня через плечо.
Я сделал какое-то движение руками в воздухе, как плохой дирижер. — Всё это сводит меня с ума, прости.
— Но больше не вытряхивай такое на меня, — сказала она как бы с пониманием, но при этом подводя черту.
— Не буду, — сказал я. И добавил: — Действительно, нехорошо получилось. У тебя генеральная и вообще…
Я поцеловал её плечо.
— Хорошо, — сказала она, но мое прикосновение проигнорировала. — Мне пора.
И направилась к двери. Я сказал: — Правда, прости, неподходящий момент сбивать тебя с ритма…
Она стояла перед дверью. В нерешительности. Я подошел.
— Всё будет о’кей… Главное — спокойствие. Ты это можешь, — сказал я.
Она обняла меня. Крепко.
Потом посмотрела на меня как на кого-то, кто вернулся издалека… Счастливая, что я снова здесь.
— А с ним всё будет в порядке, поверь мне, — сказала она, погладила меня по щеке и ушла.
Я взял из холодильника пиво.
Открыл банку, поставил стакан.
Милка, Борис, вся эта проклятая неразбериха распространяется дальше, теперь в неё вовлечены и мы с Саней. Не можешь остаться «кул», подумал я. Интриги, сети. Безумие. «Хот» люди.
Почему я кричал на неё? Мы с ней так не разговариваем… Она ни в чем передо мной не виновата.
Я должен быть «кул»… Пока в стакане поднималась пивная пена, я попытался подумать о том, какая это прекрасная картина, великолепное зрелище, прямо как в рекламе.