Я вошел в редакцию и сел за стол, заваленный прессой. Мы подписаны на всё, ничто не должно остаться нам неизвестным.
Смотрю заголовки: «Студент дошел до миллиона и ошибся в названии рыбы», «Кто они, эта десятка великих, которые приведут Хорватию в Европейский союз?», «Журналисты покидают Ирак», «Утонуло ещё одно судно с африканскими иммигрантами», «Generation Р — как Пепси завоевал советских детей»…
Ненадолго заглядываю в компьютер, в Интернет. В минуты расслабухи смотрю свою home-страницу. На ней камера постоянно следит за вулканом Попокатепетль в Мексике.
Похмелье меня не отпускает… Я должен активизироваться, что-то должно вернуть мне форму. Встаю, прохожу мимо лифтов, заказываю Red Bull в нашем кафе — это всего лишь небольшая стойка рядом с лестницей, нечто вроде прихожей нашей редакции.
Пока я заказывал, краем глаза заметил полную женщину, по её лицу было видно, что она здесь ждет. У неё было то терпеливое, сконцентрированное на себе выражение, какое можно встретить у посетителей поликлиник. Чем-то она напомнила мне Милку, и я поскорее унес ноги.
Ещё одна проверка почты. И сразу видно — от родственничка ничего нет. Этот человек держит меня на холостом ходу. Про себя грязно ругаюсь, как водитель в пробке.
Та тетка ждет, упорно, как пенсионер в очереди к врачу. Всякий раз я думаю: это люди, которые могли терпеть социализм. Такое поколение. Они ждали своей очереди на квартиру, по спискам, и потом государство давало им квартиру. Ожидание себя оправдывало. И оно впиталось в их кожу.
Но на нынешнем рынке больше нет ожидания реализации своего права. Тут другое восприятие времени. Время просто-напросто истекает. А мы столько всего себе наобещали. Мы нетерпеливы. Нервозны. Стремительны. Рекламы жизни брошены нам в физиономии, как красная тряпка в безумной корриде. Мы дышим как усталые собаки, вывалив язык. Берем новые высоты. Пьем Red Bull, чтобы он дал нам крылья. Такое поколение.
Газета у меня на столе осталась раскрытой на той статье — «Generation Р — как Пепси завоевал советских детей», вот и лезут в голову такие мысли.
Там какой-то русский рассуждает насчет того, как в семидесятые годы Пепси получила допуск на советский рынок и завоевала души детей. Generation Р, так называется тот роман, по названию Пепси. Хит. Но — подумал я — насрать на Пепси и детство! Мы взрослые. Мы можем выдержать большое количество кофеина. Это поколение Red Bull. Мечемся, как быки на арене, и от нас постоянно что-то ускользает.
Главный вчера требовал от нас креативности. Это всегда срабатывает, когда какому-то поколению присваивают название, подумал я… Я мог бы написать текст о Red Bull поколении! Чтобы отделаться от этого невпечатляющего гундежа об экономике и выйти на орбиту эссеиста. Саня дает интервью, пришло и мне время продемонстрировать хоть какие-то амбиции! Однако да — прежде всего мне надо разрулить мой иракский кризис.
И я делаю ещё одну попытку. Набираю тот Thuray-номер Бориса. И меня соединяют через Лондон. И какой-то записанный на пленку арабский голос подключается ещё до звонка.
Пытаюсь снова. На этот раз звонок слышен.
Звонит. Звонит.
— Да ответь же, придурок несчастный!
Ничего.
Попадание в молоко. Он это умышленно, подумал я. Этот классический баран из поколения Red Bull хочет втянуть меня в изнуряющую игру.
Снова открываю mailbox. Пишу ему: «Срочно свяжись со мной. Я знаю, что ты обиделся, но… просто у меня сдали нервы. Ты понятия не имеешь, какие проблемы создаешь для меня. Напиши мне немедленно, или же нам придется начать тебя искать… Не валяй дурака, хватит, всё слишком серьёзно». И послал ему.
И тут же почувствовал, что бесполезно. Чего-то не хватало. Извинения. Я сглотнул что-то отвратительное и написал: «Слушай, я действительно извиняюсь перед тобой за оскорбления в последних письмах… Но это ты меня спровоцировал. Прости. Прими извинение и ответь…»
С выражением гадливости на физиономии я смотрел, как письмо отправляется.
HERO of the PEACE написано на плакате с фотографией Буша-младшего. Молодой иракец в джинсовой куртке, белой водолазке «дольче вита», с набриолиненными волосами — именно так и выглядит иракский пижон, подумал я, — целует фотку Буша.