— Готово, — сказала она.
Потом мы ели эти спагетти.
— Хм, они совсем о’кей, — сказала она. — Снимаю шляпу!
Я улыбнулся. Я люблю, когда мы играем в одной команде, когда поддерживаем друг друга, не оглядываясь на реальность.
Моя тарелка уже пустая.
— А знаешь, я сегодня встретил Элу, — сказал я.
Она посмотрела на меня вопросительно, подхватывая одну макаронину, которая выглядывала у неё изо рта.
— Ничего особенного, — продолжал я, — спрашивала про тебя.
Я сразу сказал ей это, потому что, кого бы я ни встретил, она тут же задавала вопрос: — А про меня спрашивали? Часть наших разговоров я уже наизусть знаю.
— …И она передавала тебе привет, — сказал я.
Проглотив, она сказала: — Мы с Элой сегодня разговаривали.
— Да ну? — сказал я. — Что же ты тогда у меня спрашиваешь?
— Я у тебя ничего не спрашивала.
— Не спрашивала? — сказал я, накладывая себе еще.
— Нет.
— Ты больше не будешь?
— Нет, — сказала она…
— Хорошо, — сказал я и выложил себе всё.
— Я её позвала на премьеру. Она была рада.
— Ну конечно, ты должна была позвать старую подружку, — сказал я.
— И? — продолжала она. — Как она тебе показалась? Мы с ней не виделись, с какого же времени?
С полным ртом я сделал гримасу, которая означала, что я не знаю, что сказать. У Элы в последние годы бывали периоды депрессии, она даже лечилась в клинике, как в своё время по секрету рассказала мне Саня.
— Она толстая? — спросила Саня.
— Не похудела.
Саня вздохнула: — Катастрофа… Сначала мучает себя диетами, потом с кем-то трахается, потом у неё несчастная любовь и она опять жрёт, потом впадает в депрессию…
И сколько же раз Саня, удивляясь, говорила о том, как у Элы всё повторяется.
Понятия не имею, почему мы стали такими экспертами по Эле. Её, в сущности, больше с нами ничего не связывало. Но мы продолжали регулярно обсуждать людей особым образом, мы приходим к согласию в наших мнениях и чувствуем себя организованной группой.
— Честно говоря, я не уверен, что она передавала тебе привет, — сказал я. — Может, и нет.
— Кто знает, видел ли ты её вообще, — сказала Саня и бросила взгляд на почти неслышный телевизор.
Я тоже посмотрел: в послеобеденном talk show было полно колумнисток женских журналов.
— Смотри, смотри, сделай громче! — сказал я.
Мне показалось, что я увидел… Ну да, это он, Ичо Камера! Он держал микрофон и задавал вопрос из публики.
— Пульт где-то там, — сказала Саня.
Я подошел к дивану, взял пульт и сделал громче, но Ичо уже замолчал.
Популярная ведущая Ана нежно заморгала, как будто бы спрашивая себя, не пропустила ли она что-то остроумное. Похоже, что Ичо, этот деревенщина, задал вопрос о чём-то вне контекста.
— Я этого сказать не могу, хм… — сказала одна из приглашенных. — Не хотела бы судить по первому впечатлению, — сказала другая с благопристойной улыбкой, а Ичо Камера — со своими резкими чертами динарской физиономии, усами и уже поседевшими бачками — посмотрел на них, как депутат парламента из народа, а под конец мрачно кивнул.
Кто его знает, что Ичо спросил.
Ведущая быстро перешла к другому вопросу из публики.
— Это ж надо, Ичо Камера протырился даже в ряды публики Аны! Не могу поверить! — сказал я.
— Что, кто-то из твоих?
— Я тебе про него рассказывал?
— Нет… Но я поняла, у тебя сразу прорвался диалект.
— Ну да? — Я этого и не заметил. Просто хотел её рассмешить.
Мальчишками мы говорили: — Смотри, смотри, Ичо Камера! — Мы всегда радовались, ведь всё-таки он был из соседнего села… А наши отцы добавляли: — Чокнутый, а вот ведь, живет себе, в ус не дует!
Ичо им действовал на нервы, он ничем особым не отличался, однако десятилетиями успешно использовал любую возможность появиться в кадре.
У него были свои системы проникновения, и он много в это вкладывал. На всех футбольных матчах, в которых играл «Хайдук», он пробирался в ту часть трибуны, где было поменьше болельщиков, чтобы в одиночку попасть в камеру и помахать телезрителям рукой. Его знали все операторы, поговаривали, что он им постоянно надоедает, а более осведомленные утверждали, что он платит, чтобы его сняли, ведь Ичо Камера был зажиточным фермером, выращивал салат, причем в больших количествах, а ходил вечно в одном и том же мрачном джемпере и жалкой курточке, так что никто точно не знал, то ли он такой прижимистый, то ли все деньги тратит на поездки за камерой и подкупает технический персонал средств массовой информации. Специализировался он на футболе, потому что, договорившись с оператором, именно здесь можно было легче всего пробиться к широкой публике, при этом особой разборчивостью он не отличался: если оказывался в пробке на месте аварии, то тут же старался пробраться поближе и начинал надоедать фотографам, поэтому в архивах «черной хроники» региональных газет и журналов имеется неустановленное, но достаточно внушительное количество фотографий Ичо Камеры, который «случайно» попал в кадр после столкновения «Лады» и «Пежо», на других снимках можно было увидеть, как он проходит мимо обменного пункта, который ограбили два типа в масках, вероятнее всего наркоманы, ввалившиеся туда среди бела дня и, угрожая пистолетом, потребовавшие от кассирши «достать из сейфа все деньги» и, как было написано в сообщении полиции, «означенные передать им»…