Они с Тимофеем слиняли с уборки территории и сидели в беседке.
Маяк перестал петь, и все говорил и говорил. В беседку вошли трое.
Незнакомые. Под синими больничными робами у всех были десантные тельники, как и у Дубина.
- О, братан, ты откуда, - за развязанной манерой угадывались витебчане. После истории с панамой Дубин опасался и не любил витебчан.
Тогда он возвращался после ранения, и завис на аэродроме в
Кабуле. Вечером он отправился в магазин возле дороги, купить еды и питья, а когда вышел, наткнулся на БТРы Полтинника, которые, похоже, возвращались с сопровождения именно с гардезской дороги. Один из
БТРов вдруг остановился прямо перед ним. На нем сидело человек десять. Дубин стоял с покупками, завернутыми в любимый маскхалат образца 43-го года, и вдруг, понял, что это они остановились по его поводу.
Из люка вылез старший - и сказал:
- Эй, десантник, а ну ко мне!
Дубин…
Страшно стало. БТР с толпой вооруженных пацанов. Прапорщик, старший, тоже не казался прапорщиком. Все, че та гыгыкали:
- Иди, не бойся! Прапорщик приказал! Ты че! Пизда! Вперед!
Тут вдруг до Дубина дошло. Дело в панаме!
Витебчане, которые главные десантники в Афгане, носят панамы, не делая в них пизды. Т. е. если взять этот дурацкий колпак, носят его как англичане носили колониальный шлем. А остальная чернота норовит ударом ребра ладони придать этому головному атрибуту другую форму, форму ковбойской шляпы. И вот эти герои увидели козла в тельнике и с парашютами в петлицах, и в пизде - Дубина. Хотели поправить.
Хотя. По морде бы получил. Хорошо, что не пошел к прапору.
Дубин вспомнил песню:
Вспомнил, конечно, не целиком. Так. Общий мотивчик. Витебчане
- витебляне.
Изменив форму панамы. Дубин двинулся обратно на аэродром.
По дороге встретил вертолетчиков. Те приютили. Там у них пару коек освободилось: сбили одну двадцатьчетверку.
Накормили. Обогрели. Нихрена себе офицеры! Дубин, уходя, хотел в ноги упасть.
Да просто - нормальные люди.
- О, братан, ты откуда?
- Я? Я из 56 бригады.
- Это где?
- В Гардезе. Но я из Бараков. Там отдельный батальон из бригады. Мы дорогу сторожим.
- Че! Из Баракибараков?!! Из Логара?!!
- Ну, да.
- Нихрена себе! А мы из Полтинника!
- Я понял.
- Че ты понял? Нихрена ты не понял! Мы у вас были прошлым летом на операции!
- ???
- Ну, че ты глазки строишь?
- Да я все прошлое лето, и почти всю осень, пока не ранили, был в батальоне. Никакой операции не помню.
- Да мы там. Да ты че?!!
- Не, ну, правда! Как колонну пустых наливников целиком сожгли, помню. У нас там половина седьмой роты легла. И ваших, тоже, из кабульского полка, человек двадцать, возле Мухаммед Ага. Эта колонна там и осталась. Вся.
- А, ну это. Не. Мы на операцию шли не с востока, а с запада.
- Во, блин, стратеги. А точно определили, по компасу?
- Ладно, не прикалывай.
- Ладно. Не буду.
Нормальные парни.
- Мы не по гардезской дороге зашли. Я и сам не помню. Че та там на М, городок проехали - направление на Газни. Потом в поле. И нас по группам построили, и вперед. А этот бесконечный кишлак -
Баракибарак, оказалось. Мы прошли пару километров, все тихо. Потом там началось, и тут началось, везде началось. Мы идем тихо.
Крепость. За стеной голоса. Перезаряжают. Духи. Ну, мы к стене, и
Ф-ками, хором. На стену влезли: лежат. Мы внутрь дувала, и на крышу.
Смотрим. Ничего не понятно. По рации: отходим. Тут нас и обложили.
Отстреливаемся, куда отходим?