И тут на встречной полосе показалась машина. Я нажал на тормоз, готовый принять поражение, пристроиться за «тойотой» и увидеть торжествующий средний палец. Однако все вышло не так. К моему замешательству, водитель «тойоты» тоже нажал на тормоз, блокируя мои попытки пристроиться за ним. Так мы и ехали бок о бок, как привязанные. Наша скорость падала одновременно: тридцать, двадцать пять, двадцать, – а встречная машина, маленький курносый «фиат», и не собиралась замедляться. То ли водитель решил, что мы успеем разобраться, то ли попросту не следил за дорогой. Одному из нас нужно срочно убираться с полосы, иначе мы столкнемся лоб в лоб! В последнюю секунду «фиат» резко свернул, почему-то ускорившись, и врезался в машину, припаркованную у дома. Раздался жуткий звук – не грохот, а скорее скрежет; даже с закрытыми окнами я чуть не оглох – не представляю, как это звучало снаружи. Только теперь я перестроился на нужную полосу, не осмеливаясь посмотреть через плечо, и остановился на обочине. Чуть впереди ждала «тойота», водитель поднял телефон – видимо, собирался вызвать помощь. Внезапно погасли стоп-сигналы, взревел мотор, и «тойота» умчалась прочь.
Я сидел в машине точно парализованный, борясь с подступающей тошнотой; в ушах вопил резкий, отчаянный внутренний голос:
Соберись, тряпка! Обернись!
Возвращайся! Выйди уже наконец из машины и помоги людям!
Ну хоть «скорую» вызови!
Шевелись!
Мои руки блуждали по карманам, по приборной панели, ощупывали дверной карман, набитый пластиковыми стаканчиками и деталями игрушек. Наверное, на заднем сиденье. Правая нога до сих пор держала педаль тормоза и уже начинала затекать. Я включил ручной тормоз и потянулся назад, ремень безопасности врезался в плечо…
И тут я вспомнил, кто я: человек, лишенный водительских прав, без страховки, да еще выпил лишнего, да еще нарушал в прошлом закон (об этом позже). Плюс создание аварийной ситуации (не говоря уже о человеческих жертвах и ущербе собственности). Мне светит тюрьма, без вариантов. Стыд… Тюремное заключение… Насилие… Детей отберут… Конец всему.
Так, спокойно, глубокий вдох.
Думай.
Дорога пустая, на тротуаре никого. «Тойота» давно скрылась. Ощущая в голове странную легкость, без единой мысли я снялся с ручника, нажал на педаль газа и отъехал.
Каким-то чудом мне удалось проехать пятьдесят метров до следующего перекрестка в полном одиночестве – никто не ехал навстречу. В зеркале заднего вида мелькнула машина: водитель подъехал и остановился, чтобы помочь – как любой нормальный гражданин.
Глядя в зеркало, я ожидал увидеть дым или еще какое-то свидетельство побоища… Нет, ничего. Те же крыши, то же небо.
В третью пятницу я запланировала ночевку у друзей в Брайтоне. Без определенной стратегии, просто избегала оставаться в квартире одна – несмотря на зверскую усталость после дня, проведенного с Элисон (не говоря о переживаниях по поводу расходов на поездки туда-сюда).
В семь часов приехал Брам. Он выглядел каким-то подавленным – наверное, тоже еще не встроился в режим и пытался сгладить острые углы там, где практика заменила теорию.
– Сложно привыкнуть, да?
– А?..
– К новому раскладу.
Брам не успел ответить: из комнат выбежали мальчики, пихаясь локтями на лестнице, и скатились вниз запутанным клубком.
– Папа, папа! Мы не будем рано ложиться, да?
– Заткнись, Гарри!
– Сам заткнись!
– Я первый сказал! Но мы же не будем, правда?
Судя по всему, папина смена предназначалась для веселья, в противоположность моим скучным школьным будням. Роуэн предупреждала об этом неизбежном последствии выбранной схемы. Нужно помнить, что мы не соревнуемся за родительскую популярность; мы – товарищи, а не соперники. Больше не пара, но все-таки партнеры.
– Не допоздна! – велела я мальчикам. – Папа решит, он за главного. Брам, у тебя все нормально? – Только теперь я заметила предательскую бледность жуткого похмелья.
– Да, конечно. Ты же знаешь эти корпоративы – к концу дня жить не хочется.
Я кивнула, мое сочувствие ослабевало. Я и не знала, что у него был корпоратив. Если прошлой ночью опять напивался, то чего он хотел? К тому же я больше не обязана выслушивать нытье по поводу работы (ни он мое, будем справедливы). Пока мы оба вносим финансовый вклад и соблюдаем условия соглашения, все остальное неважно.