Слов нет, современная грампластинка далеко ушла вперед от первого целлулоидного диска Эмиля Берлинера, сосредоточив в себе многие достижения различных областей науки и техники. И все же, пусть «взыскательный слушатель», положа руку на сердце, ответит: удовлетворен ли он тем, что подавляющее большинство симфонических произведений записано не на одной, а на двух и более сторонах пластинки? Думается, ответ будет отрицательным. Да и коварное «шипение», оказывается, не исчезло совсем, а лишь притаилось, терпеливо выжидая, когда игла звукоснимателя сделает свое дело, разрушив поверхностную структуру диска. И еще. Если раньше для полной записи одной оперы приходилось использовать около 20 больших пластинок, то сейчас, в среднем, требуется всего 3–4. Но есть ли принципиальная разница между тем и другим количеством пластинок? Конечно, нет. В обоих случаях приходится делить произведение на части, что не всегда желательно. Не лучше ли, чтобы все произведение помещалось на одной стороне диска? Конечно, лучше и удобнее. Таким образом, приходится констатировать, что «золотой век» звукозаписи еще не наступил, хотя, быть может, он и недалек.
Сейчас уже мало кто помнит, что еще в 1930 году фирма «Колумбия» запатентовала способ оптического воспроизведения грамзаписи. В патенте предлагалось направить тонкий луч света на канавку фонограммы пластинки, а отраженный блик с помощью фотоэлемента преобразовать в электрические колебания с последующим усилением и подачей на громкоговоритель. Преимущества такого способа воспроизведения очевидны: пластинка не изнашивается, как бы долго мы ее не играли. И лишь совсем недавно эту идею стали использовать в проигрывателях для компакт-дисков с той лишь разницей, что вместо узкого пучка света применяется луч лазера.
Граммофонная пластинка родилась одновременно с другим замечательным изобретением — кино. И если «великий немой», как когда-то называли кинематограф, давно вышел из младенческого возраста и обрел не только дар речи, но стал цветным, стереоскопическим, панорамным, широкоформатным и прочее, то граммофонная пластинка, если можно так выразиться, только сейчас перестает быть «великим слепым».
Еще в 1927 году английский экспериментатор в области телевидения Л. Бэрд указывал на принципиальную возможность создания такой пластинки, на которой были бы записаны и звук, и изображение. Причем принцип электромеханической записи изображения удивительно прост. Нужно лишь подать на рекордер усиленные до необходимой величины фототоки устройства, применяемого для развертки изображения. Записанные одновременно со звуковыми колебаниями фототоки при проигрывании грампластинки могут быть вновь отделены и поданы в блок развертки обыкновенного серийного телевизора, в результате чего на его экране возникнет изображение. Заманчивая идея!
Перейдя от слов к делу, Бэрд записал видеосигналы неподвижного изображения и успешно воспроизвел запись на экране телевизора. Сейчас трудно поверить, но факт остается фактом, что первые видеопластинки даже практически использовались в 30-х годах в магазинах, торговавших телевизорами. С их помощью на телеэкранах демонстрировалось изображение в те часы, когда передающая телестанция не работала, а покупатель хотел убедиться в исправности приобретаемого аппарата. Конечно, изображение на телеэкране было тогда очень некачественным, но ведь и телевидение делало свои первые шаги. Главное то, что впервые была практически доказана возможность создания полноценной видеопластинки. Сам Бэрд называл ее фоновизионной, что вполне соответствует ее идее.
Общий уровень развития техники тех лет еще был недостаточным для полноценного технического воплощения идеи английского изобретателя. Было подсчитано, что для получения качественного цветного изображения (при четкости 240 строк) понадобилось бы записать на грампластинку колебания частотой 960 тысяч герц.
Как мы уже отмечали, грамзапись за все время своего существования пережила три технические революции. Сейчас она вступила в полосу четвертой, пожалуй, самой замечательной революции — создание и усовершенствование видеопластинки.