Вот какой Ленька.
А он говорит:
— Колбасы велели купить и ситного.
И еще дальше стал Ленька: далекий-далекий.
У меня даже комок к горлу подкатил. Далеко мне до Леньки. Вот какое важное дело у него. Ленька пойдет еще к ним, понесет колбасу, а я тут ненужный… буду в шалаше сидеть…
А комок давит, давит. Не могу я так.
— Леня, — говорю, — возьми и меня колбасу покупать!
— Ладно.
— А Серегу?
— И Серегу.
— Куда пойдем, Леня, а?
— К турке Ведерникову.
— По-моему тоже к турке, Леня, а?
— Знамо, к турке.
Вдруг Леньку как прорвало. Как начал рассказывать… Шел на мыльный завод, на погорелый, рябина там есть сладкая-сладкая — он один знает. Мимо котла шел…
Котел там и верно есть — большущий такой, опрокинутый в лопухе.
Только видит Ленька: в одном месте в роде как лазеечка. Вот, думает, где хорошо бы жить, лучше, чем в шалаше. Только голову в лазеечку хотел просунуть, а его кто-то как сгрипчит за шиворот, так он весь и проехал сразу с сапогами в котел. Во как! Во силища подхватила! Темно в котле, только в лазеечку чуть светит. А силища-то шиворот не пускает.
Да вдруг как загудит в котле:
— Ты как сюда попал?
Видит Ленька: сидят дяденьки. Двое. Ну, знамо, кто. Те самые, что с электричеством да с пистолетами. Один большой-большой, а другой маленький.
А Ленька:
— Я, — говорит, — дяденьки, посмотреть, я за вас!
— Тебя кто послал?
— Никто… Я сам… У нас шалаш…
А они смеются!
— Смотри, — говорят, — ни гу-гу!..
— Ни-ни. Я за вас!
— Да ты молодец, видно.
— Мы за вас, дяденьки. Больно вы здорово купца отделали… Всю ночь в подштанниках простоял!
Рассказал им все. А они смеются. Одного звать Иося, а который большой — Андрей.
— Да ты молодец, в самом деле. Купи-ка нам колбасы!
Да в котел не велели больше Леньке соваться, а колбасу оставить у рябины А Ленька им на прощанье:
— Дяденька, пульку дайте!
Дали, смеются всё:
— Ну, пошел!
Вот Ленька! Везет ему. Мне бы увидеть их в котле, — чего бы только не отдал…
Пошли за колбасой к турке Ведерникову. Он и в самом деле турка, даром что Ведерников. Он крещеный. Лучше всего у него колбасу купить, самый он подходящий как есть. Нос у него в роде Юдкинова — громадина, а усы прямо из носа.
Турка никогда не смотрит, кто пришел в лавку. Он далеко куда-то смотрит, словно к себе в Турцию.
Вывеска у него для колбасы самая лучшая. Человек нарисован и колбасу ест: с него ростом колбаса — дугой. А написано: Вот так колбаса фкусна и петательна айда робя покупать колбасу у турки Ведерникова.
Во какая вывеска!
Вошли. Турка сидит на прилавке, высоко чуть ли не под потолком и, видно, в самую Турцию смотрит. Лавка-то маленькая и потолок низкий. Сначала похоже, что как раз сам турка то здесь и продается. А потом уж товар видно. Колбаса с потолка висит, баранки, словно оброс потолок.
Ленька ткнул в колбасу пальцем. А турка буркает:
— Эта — трыц пэт капэк.
Отвесил, не смотрит.
Ленька в ситный пальцем.
— Эта — сэм капэк.
Тоже отвесил и не взглянул.
Ленька колбасу за рубаху спрятал, а ситный за куртку. А Серега, дурак, драку затеял, тоже нести хотел чего-нибудь. Разломали ситный. Ему половину.
Я теперь стал Андрей, а Ленька — Иося. Он ловкий такой, чернявый и маленький, а я длинный.
Раз уж так, то, ясно, надо в котле жить.
Котел старый из бани. Треснул в одном месте, — его и выкатили. Без дела валяется. Мы его над бороздой опрокинули в грядах около малинники, чтобы в борозду под котел пролезать можно было. Сзади землей зарыли, подложили соломен — сухо.
В котле труднее жить.
Ленька говорит: и им трудно: — не разогня спины весь день!
А главное, в котле двоим только можно, и то ноги не влезают. Сидим с Ленькой, а ноги на улице. Серега вместо меня полез. Гляжу: четыре сапога в борозде.
А еще с Серегой драка получилась. Он ни на Андрея, ни на Иосю не похож — он толстый. Ленька говорит:
— Ты купец будешь, живи в бане — мы тебя ограбим. Вот деньги, золото. Собирай.
Это он про листья, опали которые, золотые.
А Серега ни за что. В драку полез. Прогнали мы его, а он залез на забор да камнями в нас по котлу: дзяк, дзяк!
А нам наплевать, — котел-то железный.
К вечеру шалаш разнесли. И Серега разносил. Орали на всю улицу. Гороховина выше забора летела, как взрыв.
Тетка только помешала — разъерепенилась:
— Вы что беснуетесь, бесноватые, непутевые?.. — И пошла и пошла. Велела всю гороховину собрать и за баней в кучу сносить и колья туда же составить.