– Но пять минут ей все же требовалось для того, чтобы причепуриться?
– Иногда десять. Но тогда она еще наносила стрелки и помаду.
– Почему у вас не получилось? Из-за мамы?
– Ты прости, дочка, но я буду откровенным… Если бы Элеонора позволила, я был бы с ней. И меня не удержали бы ни жена, ни пятеро детей. Но она меня не любила.
– А кого?..
– Не знаю. Мне иногда казалось, что своего сводного брата, Сергея Отрадова. А умерла она в одиночестве. Где-то на задворках Москвы.
Катя видела, как расстроили воспоминания отца – он едва не плакал.
– А что ты про счастливый камень говорил?
– Этот камень имеет свое имя – «Слава». Мало камней приносили столько удачи своим обладателям. Если добуду, расскажу тебе его историю. А она впечатляет.
– А какое отношение все это имеет к Элеоноре?
– Самое прямое. Она унаследовала эту реликвию.
И все. Больше ничего не сказал. Просто закрыл тему.
А за Олега Катя так и не вышла. Отец снова оказался прав. Жених проявлял все больше агрессии и в конце концов накинулся с кулаками на будущего свекра, когда тот сказал, что переписал завещание и Кате с мужем ничего не достанется. Александр Глебович спустя время признался, что подливал Олегу в сок водку, чтобы спровоцировать на эмоции.
– Катенька, я заждался! – вернул ее в реальность голос жениха. – И чай стынет.
– Иду, – откликнулась она.
Через несколько секунд Катя появилась в гостиной.
– Что это на тебе? – удивился Костя.
– Шорты, – закатив глаза, ответила Катя.
Такой наряд она позволяла себе только на отдыхе. Джинсовые шорты с рваными краями никак не соответствовали возрасту. Но, когда на платье обнаружилось пятно, Катя решительно сняла его, натянула пляжную одежду, собрала волосы в хвост и стерла стрелки. Пора перестать соответствовать папиному идеалу.
– А тебе идет. Выглядишь моложе.
Катя уселась на диван и взяла чашку. Сделав глоток, она констатировала:
– Холодный.
– Я же говорил, стынет.
– Не надо было разливать. Пусть бы в чайнике оставался.
– Ты не в настроении?
Она повела бровью и крикнула горничную. Когда та прибежала, велела заварить свежего чаю и принести бутерброды.
– Ты повздорила с Симоном?
– Вчера немного поцапались, – созналась Катерина.
– Из-за чего?
«Можно сказать, из-за тебя», – мысленно ответила она жениху. Но вслух ничего не сказала. Она вообще была не расположена к беседе. И не рада тому, что он… приперся! Другого слова не подберешь.
Катя включила телевизор и стала листать каналы. Как назло, ничего интересного не показывали.
– А вот и бутерброды, – воскликнул Костя, когда в дверях появилась Лидия. Пауза сильно затянулась, и жених испытывал неловкость. – С чем они у нас?
– У нас с сыром, – сквозь зубы прорычала Катя. Она не ела колбасу, потому что не любила, а рыбу и икру из-за появившейся совсем недавно непереносимости. Раньше лопала и ничего, а теперь на горшок неслась сразу после того, как переварит. Поэтому обычно употребляла булку с маслом и сыром. И Костя, как лучший друг (пардон, жених!), должен был уже это знать. – А чай где? – спросила она у Лиды.
– Заваривается. Сейчас принесу.
– Поскорее.
Горничная посмотрела на госпожу Бердник с удивлением. Та всегда была корректна с прислугой. Но сегодня в нее словно бес вселился.
Катя сама это понимала. И пыталась разобраться в себе. Что же с ней творится? Почему все ее так раздражают? ПМС? Но она легко его переносила. Ссора с Симоном? Да наплевать. Пара лишних кило, осевших на талии? Их никто не видит, потому что раздеваться не перед кем, а для выходов она надевает корректирующее белье…
И тут госпожа Бердник поняла, в чем причина ее недовольства. Сегодня ей приснился сон. Во сне она мчалась по берегу океана в старом армейском джипе без крыши. За рулем был незнакомый мужчина. Не сказать, что красив, но обаятелен. Щетинистый, кадыкастый, с седыми короткими волосами и загорелыми до черноты руками. Особенно четко она видела именно руки. Одна лежала на руле, вторая на ее колене. Катя кожей ощущала мозоли на его ладони. Они с незнакомцем мчались неведомо куда, но ей было все равно. Она хотела быть с ним и быть ведомой. Куда бы ни завез, всему бы обрадовалась.
Потом они целовались в кабине. Волны подступали к колесам, но Кате не было страшно. И это при том, что она боялась океана после того случая на Гавайях. И если ей снились волны, то она просыпалась с колотящимся сердцем. А сейчас только абсолютный покой. И желание выпрыгнуть из джипа, чтобы окунуться в бурлящие воды вместе с кадыкастым мужчиной с мозолистыми руками…