Вход оказался маленьким и тесным. Настолько неразработанным и негостеприимным, что девчонка болезненно цыкнула, инстинктивно пытаясь отстраниться, подгибая колени.
Вот ведь сука!
В голове у Саида, будто смерч пронёсся. Та самая песчаная буря, которые он так ненавидит. Кровь ударила в голову и член, клубясь перед глазами кровавым маревом.
Губы пересохли, от чего он тут же провёл по ним языком, выходя из её сладкой щелки.
Твою ж мать! Охренеть! Действительно целка! И не обманул же чертяка!
Вот только трахать такую сейчас, всё равно, что долбить отбойным молотком хрустальную вазу.
И дело даже не в ней. Не в жалости или заботе. Саид знал, что такой редкостью нужно будет воспользоваться с умом. Продегустировать каждый глоток. От начала и до самого конца.
Так что, только полный идиот решит залпом выпить бутылку редкого вина после того как провёл столько времени в пустыне.
Маленькая, хрупкая, дикая. Совсем не то пальто.
Сейчас Саиду нужно была что-то попроще. Какая-нибудь крепкая и выносливая сучка, чтобы выплеснуть не только двух недельное воздержание, но и то звериное бешенство, которое зародила в нём эта безумно тугая киска.
Так что сегодня он поимеет совсем другую. Отдерёт её не бояться, что она сломается или не выдержит. А уже потом…
Потом-то он возьмёт и саму Настю. И возьмёт с неё по полной.
Глава 4
Ева
Когда мужчина приказал снять бельё, Еве показалось, что какая-то часть её души умерла.
Неужели он возьмёт её вот так вот сразу. Просто принудит и всё. Сделает своё дело и отправит восвояси, как ни в чём не бывало?
Она подошла к нему на не сгибающихся ногах, выполняя приказ, и чуть не потеряла сознание, когда Асманов вошел в неё влажным пальцем.
Все ощущения обострились, будто кто-то невидимый специально поднял яркость на максимум. В ушах зазвенело, перед глазами появились белые мушки. А сердце ускорило ход, наполняя виски бурлящей кровью и адреналином.
Его палец пропихивался в тугую пустоту, причиняя Еве совершенно новый оттенок боли. Входил в неё заставляя выгибаться от неприятной рези и дискомфорта.
Уж если ей настолько плохо от одного только пальца, то что же будет когда этот гигант попытается взять её при помощи члена?
Но даже не это заставило Еву напрячься. Не ощущение чего-то чужого и постороннего в своём теле, что заставляло её страдать от боли. А тот неистовый, дикий блеск в глазах Саида, когда он наконец-то поднял на неё звериный взгляд.
Он смотрел на неё будто оголодалый хищник, учуявший запах крови. Ноздри раздувались. Скулы напряглись. Заиграли желваки, а губы превратились в тонкую полоску, словно стоит ему хоть на мгновение расслабиться и внутренний зверь вырвется на свободу, вонзая в Еву острые клыки.
Всего за секунду воздух вокруг них зазвенел, покрываясь ледяной коркой. Она практически видела, как у него внутри мечется что-то больное и чёрное. Как оно бьётся о прутья клетки, издавая недовольное рычание.
Ева чувствовала как это «что-то» хочет к ней прикоснуться. Как оно жаждет обвиться вокруг её тела, будто огромная змея и подчинить своей воли.
Где-то на уровне подсознание появилось отчётливое чувство безысходности.
Он её не отпустит. Уже нет. Только не после того как узнал что станет первым. Никогда…
Живот скрутило, словно от голодной пустоты. Но это ощущение не было голодом. Ева прекрасно знала, как выглядит голод. На этот раз в её теле поселилось како вопросам из-за чего-то совершенно другое чувство.
Словно она летит с моста вниз. И всё внутри наполняется болезненным трепыханием.
- Скажи Иман чтобы привела для меня Сабину, - облизнулся Саид, вытаскивая из неё палец.
- С-сабину? – переспросила Ева, не веря собственным ушам.
- Ты что, оглохла? Или значение слов не понимаешь? Живо пошла отсюда!
Это был приказ, которому физически нельзя было не подчиниться. Да и вряд ли в этом месте существовал хотя бы один живой человек осмелившийся ослушаться Асманова. Уж если бы не подчинился сам, то его бы подчинили силой.
Поставили на колени. Разорвали на куски. Испепелили…
- Оставь, - жестко отрезал Асман, когда она потянулась за своими трусиками. – Ты здесь новый человек, Настя. И только из-за этого я сделаю скидку на твою нерасторопность. Никакого своеволия, девочка. Делаешь только то, что я говорю. А если начнёшь выходить за рамки дозволенного, то очень скоро об этом же и пожалеешь.