И Калинин пожал бойцам руки.
КОВАРСТВО ВРАГА
В последних числах мая 1920 года поездом ВЦИК «Октябрьская революция» Михаил Иванович Калинин со своими людьми — инструкторами, пропагандистами на короткое время остановился на Юго-Западной железной дороге, в селе Тальное.
В тех же местах и в то же самое время, не теряя боевого порядка, передвигался кавалерийский корпус Буденного, не менее как в тысячу сабель. К поезду ВЦИК на хороших лошадях подъехали военачальники: командир 6-й дивизии товарищ Быхтан — коренастый, заветренный здоровяк, затянутый ремнями, с густо запыленной бородой и с ним красный командир Кироносенко, по-юношески еще не утерявший на щеках румянца.
Они отрапортовали Председателю ВЦИК о пополнении корпуса и попросили его выступить с речью перед их отходом на новый огневой рубеж.
— Не будет ли это отсрочкой вашему передвижению? — спросил Михаил Иванович.
— Нет, не будет. Упущенное наверстаем, была бы на душе каждого бойца вера в то, за что сражаемся, — ответил Быхтан.
Кироносенко в знак согласия кивнул головой.
Погода стояла хорошая, по-весеннему солнечная. Обширное поле за селом Тальное, прогретое, как бы парилось, дышало. На взгорьях уже пылило под ногами лошадей, а в лощинах появилась молодая зеленца, первый подножный корм.
Михаил Иванович очутился в самой гуще конармейцев. Отпустив лошадей, они смеялись, шутили, балагурили. При виде Председателя ВЦИК притихли, присмирели. Некоторые уже знали Калинина, другие много слышали о нем.
Калинин, как всегда в этих случаях, был общителен. Увидев бойцов плохо одетых, к тому же в разное, в плохой обуви, спрашивал:
— Как далеко идете? Хватит ли дойти до конца обуви, одежды? Хорошо ли несут вас кони?
Бойцы беспечно отвечали:
— Хватит, Михаил Иванович. Только бы конец был поближе. Да и скажите нам, где он, этот конец?
— Сказать могу: конец не за горами. А как это скоро закончим — за вами дело, за вашим умением побеждать. Сила у нашего государства день ото дня нарастает, как говорится, идем на прибыль, а враг — на убыль.
Бойцы понимали, что действительно дело в них, в армии, в разгроме на всех фронтах белогвардейщины.
Когда проходили обозную часть корпуса, где сильно пахло украинским борщом, впереди Калинина и сопровождающих его людей на дорогу выбежал неумытый, непричесанный, босой да еще и голопузый парнишка.
Быхтан нервно передернул плечами, кому-то крикнул в сердцах:
— Товарищ Черенков, вы взяли себе на воспитание этого парнишку, держите его на привязи, нянчитесь с ним, чего он тут шныряет, появляется, где не нужно.
И сию минуту послышался густой, осадистый бас самого Черенкова:
— Яша, Яшка! Иди ко мне, дьяволенок. Что я тебе говорил: не появляйся в ногах командиров и комиссаров.
Парнишка не послушался. Стоял на месте. А большие черные глаза его горели, выражая любопытство: кто такой есть Калинин? Почему все начальники встревожены?
Тогда Черенков явился сам, бородатый, седеющий да еще и колченогий, непохожий на бойца-кавалериста, обозник.
Стал он оправдываться перед Председателем ВЦИК, затягивая на животе ремень.
— Мальчонка-то приблудный, сирота. Тетка взяла его к себе, чтобы он сам кормился и ее кормил. Послала побираться. Он ходил, ходил от дома к дому — не подают. Время-то тяжелое, каждому до себя. На запах кухни к нам и пришел. Вшивый, остригли мы его под нолевку. Война кончится, возьму Яшку в свою деревню. Детей у меня нет.
— Вижу, хороший вы человек, товарищ Черенков, — сказал Михаил Иванович. — Но почему парнишку не оденете и не обуете?
— Велико ему все: шинель подрезали не однажды, и опять велико. Ботинки на ногах не держатся. А скоро вот оно и тепло.
Михаил Иванович шел дальше, в самую гущу бойцов, расположившихся на отдых. И всюду его радостно приветствовали, приветствовали в его лице молодую Советскую власть.
На пригорок выкатили тачанку с установленным на ней пулеметом, ту знаменитую тачанку, которую затем конармейцы прославили в песне.
— Это у нас, Михаил Иванович, не только боевое оружие, но и трибуна в полевых условиях для проведения всякого рода митингов, — сказал Быхтан.
— А что, это очень удобно, — ответил Калинин.
Поднявшись на тачанку, он снял фуражку, вытер лоб платком от жаркой испарины. Расстегнул пуговицы на френче, помахал одной рукой, другой. В ответ на его приветствие бойцы опять долго аплодировали.
В это самое время в чистом голубом небе с запада в сторону села Тальное, стрекоча, появился аэроплан. Смотрели на него настороженно, не отводя глаз.