— Белый у вас перестоек, Михаил Иванович. Много таких по окрайкам, да мы не снимаем.
— Ну что ж, что перестоек. Этот гриб боровик всем грибам полковик… Вот чего вы не знаете.
— Какой же он полковик: старый да червивый! — смеются малолетки.
— Разве червивый? Глядел я на него в четыре глаза, а не признал.
— Ножом троньте его с корня.
— Вот разве что ножом.
Михаил Иванович садится на низко срезанный пенек. В окружении детворы достает из жилетного кармана складешок, который всегда с ним, перебирает грибы.
Высоко над лесом, курлыкая, клином проплыл табунок журавлей. Росяные капли на багряных листьях подсохли. От малейшего ветерка все гуще устилаются тропы и дорожки. Заиграли солнечные блики на земле. Грибы как будто попрятались: ищи не ищи — нет их. Пора домой.
Мужики и парни собрались за околицей у реки на лавах — летних мостиках, куда сходятся все стежки-дорожки. Раскуривают цигарки. Ждут.
Михаил Иванович, веселый, помолодевший, угощает их папиросами и сам закуривает. Ребят просит отнести его корзину домой.
— Да скажите, чтобы зажарили грибы. Я тут и расправлюсь с полковиками.
…За разговорами с односельчанами грибы забыты. Поджарены они в сметане. Остыли. Вновь сковородку ставят на огонь. И только к полудню Михаил Иванович, потирая от удовольствия руки, садится за стол.
— Прошу прощения! Заговорился со старыми друзьями.
— Прощаем, — отвечают домашние, — прощаем потому, что хороших грибов набрал: белые да все молоденькие.
Михаил Иванович пристально разглядывает грибы на вилке.
— Не мои грибы. Таких с моими глазами не насобирать.
— Корзину твою принесли ребята.
— Ну вот, они мне своих грибов и прибавили. Да так прибавили, что от моих полковиков ничего не осталось.
ПО МОРОЗЦУ
Известить Михаила Ивановича о том, что мать заболела, известили, а приезда его не ждали. Где в такую снежную метель добраться до Верхней Троицы? От Москвы свыше двухсот километров, да к тому же Председатель ВЦИК крайне занят.
Вот уже в который раз больную пришел проведать сосед Александр Моронов.
— Может, еще послать телеграмму, Мария Васильевна? — спросил он.
— Посылай не посылай, вряд ли он приедет. Пешком не сунешься и на лошадях по такому снегу не проехать, — печалилась хозяйка дома.
Мело четвертые сутки. По краю деревни, у прясел и огородов выстроились косогоры. А ветер, гуляя по полям и гумнам, все усиливался. Но как ни лютовал ветер, как ни слепила глаза метель, Михаил Иванович приехал. Добрался на аэросанях.
Машина эта, окутанная облаком снежной пыли, появилась на улице, как упавшая с неба огромная птица. В башлыках, в валенках с чужой ноги, в материных полушалках, нагрянули к дому Калининых ребята.
Михаил Иванович в шубе и ушанке приветствовал их. Сняв с поседевших усов ледышки, первому пожал руку соседу.
— Спасибо, мать мою не оставляете.
— Как можно больную оставлять? — ответил Моронов. — Погода-то задурила, чистый ад.
— Да уж, задурила. Кабы только мело, а то жжет и колет…
— Машина эта не уместится на вашем дворе, Михаил Иванович, ставьте на мой, — предложил сосед.
— Спасибо, — ответил Калинин.
Коренастый неторопливый дядька — водитель аэросаней, в меховой тужурке, кожаном шлеме, в унтах — закурил с подошедшими крестьянами, поделившись легким табачком. Сделал он это для того, чтобы дать возможность Михаилу Ивановичу поговорить с больной матерью один на один.
— Ну и сани, как в сказке! — оглядывая широкие лыжи аэросаней, восхищались мужики.
— Сто километров в час покрываем, — похвалился водитель.
Передав матери лекарство и гостинцы, посидев у ее постели, Калинин пригласил в дом односельчан. Без этого он не обходился. А где взрослые, там и дети. Ребятам Михаил Иванович роздал конфеты, печенье.
Ночью пурга унялась. Небо посветлело, проступили звезды. Перед восходом солнца снег окрасился багрянцем.
Михаил Иванович встал рано, чтобы походить, полюбоваться на зимнюю красу. От колодцев хозяйки видели его на крутом заснеженном берегу Медведицы, видели на перекрестке дорог в Тетьково и Посады. Стоял он с палочкой в руке, высоко подняв голову, на опушке соснового бора, искрившегося блестками инея. Возвратился порозовевший, довольный.
Водитель спросил:
— Что на улице делается, Михаил Иванович?
— Что делается? Мороз не велик, а стоять не велит… Готовьте машину.
Водитель пошел на соседний двор выводить аэросани. Скоро он вернулся за рукавицами, заявил: