Там за большим столом заседало правление. Все обрадовались появлению Калинина. Председатель Василий Федорович Тарасов, молодой, быстрый, проворный, хотел было уступить Калинину свое место. Колхозникам сказал:
— Гости такие редко бывают. Хорошо бы нам послушать Михаила Ивановича, узнать бы, что делается по Советской стране да за рубежом. Из Московского-то Кремля дальше видно.
— Нет, нет! Что у вас намечено, то и обсуждайте, — садясь вместе со всеми на длинную скамейку, ответил Калинин. — Останется время, будет слово и за мной.
— Особых вопросов больше нет, — складывая бумаги в ящик, опять сказал Тарасов. — Может, кто о чем заявит «в разном»?
Колхозники переглянулись. Тут одна из женщин, низко повязанная серым платком, в широком пиджаке с мужского плеча, Федосья Сахарова, обратилась к собранию:
— Так как же, граждане, мое-то дело? Неужто штраф платить? Простили бы на первый раз. И без того у меня все силы надорваны!
— Это не первый раз, Федосья Васильевна, — сердито пошевелив густыми бровями, сказал один из бригадиров. — За твоим Петькой хоть милиционера приставляй. Унимать сама должна.
— Браню. По-всякому браню.
— Слов, значит, не понимает. Бывало, нас за такие дела родители и плетью наказывали, — стоял бригадир на своем.
— Опять же у кого отцы есть, а мне не поднять своего хозяина из сырой земли, — Федосья Сахарова закрыла лицо. Плечи у нее задергались, заходили.
Калинин подсел к ней, участливо спросил:
— Это о чем же речь идет?
— Да вот, Михаил Иванович, пять трудодней с личной книжки снимают. Будто они мне легко дались на жнитве да на молотьбе. А что сына моего, Петьки, касается, так наказываю его. Подите-ка заверните рубашку да поглядите — вся спина исполосована. Голодом морю, а он все такой.
— Что же сделал ваш сын?
Женщина еще пуще расплакалась и говорить уже не могла.
Всем стало неловко. На разные голоса принялись объяснять Калинину, что у Федосьи Васильевны Сахаровой растет баловной сын, сладу с ним нет. Командует сверстниками. Видят их на огородах да во дворах, на гумнах. В руках пики и сабли из палок. Ребята Петьку прозвали Чапаем…
Прошлой неделей послали ребят в ночное, а они взяли да на лошадях затеяли войну.
«Вперед, за мной!» — подал команду Петька Чапай.
А те послушались атамана и тоже: «Вперед! Вперед!»
На старом месте переправы Медведица какая глубокая, а они в том месте на конях вплавь. Переплыли да по заоколице галопом в соседнюю деревню.
А там свои бравые молодцы, такие же сорвиголовы. И те сняли своих лошадей с ночной пастьбы. Взвод на взвод — и пошла пальба. Сабли трещат, а они дерутся. То, что носы в крови, — пусть, а вот лошадей загнали…
Хоть и слаб огонек в помещении был, но все увидели, как у Михаила Ивановича дрогнули от улыбки седые усы и под стеклами очков блеснули глаза.
— Вот об этом и разговор, — заключил председатель Тарасов. — Хорошо ли, плохо ли, по решение вынесено. Надо подчиняться.
— А может, и не столь виноват парнишка?.. — сказал Калинин. — Известно, на вдовьего сына все поклепы. Я советую обойтись в этом деле без штрафа…
Прошел какой-нибудь месяц, и Федосья Васильевна получила извещение, что сын ее, Петр Сахаров, направляется в Ленинградское военное училище. Она прибежала к председателю колхоза:
— Что делать-то, Василий Федорович? Не думала я, не гадала, что так обернется моя сиротская нужда.
— Собирай, нечего медлить, — сказал Тарасов. — Надо думать, будет из Петьки второй Чапай.
РЮШКИ
Городки Калинин называл по-старинному — рюшки. Любил в них поиграть. Когда приезжал в субботу или воскресенье на дачу — в местечко Узкое — отдохнуть с семьей, хоть на час, да выйдет проведать рабочих пригородного хозяйства.
А те уже поджидают его:
— Сыграем, что ли, Михаил Иванович?
— Играть не устать, не ушло бы дело!
— Всех дел не переделаете, сегодня воскресенье. К тому же биты хорошие приготовили из березы: прямы, гладки и увесисты.
Городки и биты выпиливал и обстругивал один из здешних рабочих Павел Шагалов. Он состоял в бригаде плотников, ему это дело было с руки. Худущий он, как и все плотники, руки длинные, до колен.
Когда Шагалов был в хорошем настроении, он любил рассказывать:
— Заразился я этой игрой в рюшки от Михаила Ивановича. Побыть с ним в одной компании большое удовольствие, настоящий праздник. Тут и умный разговор, тут и просвещение. Без него у нас игра вялая, нет задора, разве что разминка — фигуры не все выставляются на кон, трудные фигуры забываются. А при нем все игроки собранны, подтянуты, как и настоящие спортсмены.