ВЕДЕРКО С КЛЮЧЕВОЙ ВОДОЙ
В последние годы, навещая свой родной край, Калинин останавливался в тетьковском доме отдыха.
После завтрака отдыхающие отправлялись купаться, собирать грибы и ягоды в лесу, а Михаил Иванович шел обычно, опираясь на палочку, в соседние деревни, к землякам, узнать, как им живется.
Однажды в полдень, идя полем, встретил он двух девочек. Они несли ведерко с ключевой водой.
— Это вы куда спешите, стрекозы?
— К мамкам.
— А где же ваши мамки?
— На льне. Если пойдете за нами, то в самый раз и найдете.
Михаил Иванович пошел за девочками.
— Это что же вы такие непричесанные? — спросил он.
— А мы купались: волосы сушим.
— Где же вы купались?
— В Медведице.
— Не боитесь утонуть?
— Как бы не умели плавать — боялись, а мы плаваем.
В поле запестрели белые, красные, синие и желтые платки. Это женщины лен теребили. За делом-то они и не увидели, как подошел Михаил Иванович.
— Здравствуйте, землячки! — бодро сказал он им, приподняв кепку с седеющей головы.
Женщины выпрямились, заулыбались, обрадовались. Одернули подолы юбок, вытерли пот с загорелых лиц.
— Хорошему урожаю душа радуется.
— Не радуется, Михаил Иванович, — ответила за всех звеньевая Пелагея Бычкова.
— Что так?
— Мы, Михаил Иванович, вторую неделю поклоны здесь кладем. Богу так не молились…
— Хороший у вас лен уродился. Волокно сдадите государству первым сортом — артели доход, — подбодрил Калинин.
Женщины улыбались, но гнули свое:
— Хоть бы табун скота сюда забежал да частичку вытоптал, а то одни мы и до белых мух его не одолеем.
— А где ж мужчины?
— Они с портфелями. Считают: лен теребить — женское дело, а им быть в конторе. Столов наставили — не пройти!
— Что же, и Василий Федорович так думает, что теребить лен — дело только женское? — спросил Калинин.
— В том-то и беда, Михаил Иванович, что председатель с портфельщиками заодно. Если встретите его, постыдите.
— А вы покажите, где тут дорогу к нему найти попрямее и покороче, — заторопился Калинин.
Пелагея Бычкова кликнула девочек:
— Любанька, Машутка, проводите Михаила Ивановича той межой, по которой мы сюда ходим.
Председатель артели Василий Федорович Тарасов, подстриженный и побритый, подтянутый широким солдатским ремнем, поспешил подать Калинину стул, но тот и на минутку не присел.
— Для чего бумагами-то обложились?
— Готовлю ведомость об урожае, — ответил Тарасов. — Посмотрели бы, Михаил Иванович, какой у нас лен уродился.
— Видел.
— Видели? Не лен, а золото!
— Василий Федорович, вы-то должны знать: золото не золото, не побыв под молотом. Мне помнится, наши отцы вели счет зерну в закромах, а не в поле.
— Погода нас не торопит.
— А совесть? Женщины с утра до вечера в поле, изнемогают от жары, а вы тут с бумагами возитесь. Нехорошо!
На второй же день в поле на лен вышли все бригадиры и счетные работники конторы, весовщики и кладовщики со складов. В кузнице на время погасили горн. Плотники отложили топоры.
Женщины, встречая на поле своих мужей, лукаво между собой переглядывались.
— Вот хорошо, что и вам на лен-то захотелось! — расставляя на загоны людей, смеялась звеньевая Пелагея Бычкова. — То-то здесь привольно, и портфели не нужны.
ЧЕРНАЯ КАША
Ребята Верхней Троицы любили свою начальную школу, любили они и молодого учителя Николая Андреевича Страхова. Внимательны были на его уроках. А тут как-то вдруг выбежали из-за парт и зашумели.
— В чем дело? — спросил учитель.
Но, взглянув в окно, сразу понял, почему переполох: по дороге из тетьковского дома отдыха, одетый в длинное пальто и серую фуражку, опираясь на палочку, шел Михаил Иванович Калинин.
— К нам! — обрадовались ребята.
Было это в 1931 году ранней весной. Таяло. Из-под снега бежали ручьи. Чтобы не набрать воды в калоши, Михаил Иванович ступал по самому гребню, а как только свернул к школе, так и увяз. Тут мальчики под ноги ему стали подкладывать жердочки, доски, поленья. Окруженный детворой, он вошел в класс, снял фуражку и сел на стул, предложенный учителем. Затем размотал теплый шарф на шее, оглядел стены, низкие потолки и спросил:
— Ну как, орлы, тесно вам тут живется?
— Нет, не тесно, — хором ответили ребята.
Калинин обратился к учителю:
— Правду они говорят?
— Не хотят вас огорчать, Михаил Иванович, — ответил учитель. — Занимаемся в две смены. Из-за помещения не можем открыть пятый клас. Научить ребят какому-либо ремеслу — негде разложить инструмент. Хотелось бы иметь свою библиотеку.