А летом 1942 года в колхозном клубе разместилась редакция армейской газеты «Звезда».
Утром уходила на фронт редакционная машина. Ехали начальник партийного отдела капитан Горбачев, фоторепортер Васин и инструктор фронтового отдела интендант Данченко. Хотя вопрос о том, кто едет, был решен накануне и тогда же были подписаны редактором командировки, младший политрук Серегин утром стал доказывать начальнику отдела Тараненко, что посылать следует не Данченко, который только недавно вернулся из командировки, а его, Серегина. Тараненко возразил, что редактору видней, кого посылать, а теперь вообще поздно об этом разговаривать. Серегин обиделся и наговорил Тараненко множество горьких слов. Оказалось, что его, Серегина, вообще держат в редакции в черном теле, не дают развернуться, что он, Серегин, скоро совсем дисквалифицируется как журналист, и так далее и тому подобное. Однако Тараненко не захотел принять всерьез эти претензии и стал подтрунивать над Серегиным, после чего тот обиделся окончательно и отправился завтракать в гордом одиночестве.
…Когда в начале 1942 года Михаил Серегин добровольно перешел в армейскую газету из газеты гражданской, у него были весьма возвышенные, но довольно смутные представления о работе военного корреспондента. Разумеется, он понимал, что надо будет собирать материал в писать, но как, в каких условиях?
Серегин мечтал о трудных поездках, о больших корреспонденциях из района боев, с глубоким анализом действий наших частей, об очерках, которые прочитывали бы залпом, переводя дыхание только после заключительного абзаца, о том, чтобы бойцы, развертывая газету, говорили:
— Ага! Опять статья Серегина. Надо обязательно прочитать. Здорово пишет!
Действительность несколько разочаровала молодого корреспондента. Во-первых, сразу выяснилось, что для сотрудников армейской газеты основным видом транспорта при поездках на передовую служат собственные ноги. Во-вторых, Серегина никак не допускали к настоящему делу. Очерки поручали писателю Незамаеву, солидному интенданту третьего ранга, в массивных золотых очках и с маузером в деревянной колодке. Корреспонденции из района боев писали журналисты, более опытные в военном деле, чем Серегин. К тому же на фронте, после неудачной попытки немцев прорваться к морю через Черное ущелье, наступило относительное затишье.
В район боев выезжал сам Тараненко. Он примчался в редакцию, как только определился успех трижды орденоносной дивизии, которая взяла в клещи и уничтожила наступающих немцев, а дал большую статью о тактике оборонительного боя в горно-лесистой местности. Чтобы успеть напечатать статью в верстающемся номере, Тараненко продиктовал ее прямо на машинку. Он ходил из угла в угол, курил и, отчетливо выговаривая окончания слов, уверенно досылал фразу за фразой, будто вгоняя в обойму патроны. Иногда он на минуту умолкал, хмурил черные сросшиеся брови, расхаживал, ероша волосы, иди присаживался на табурет возле машинистки.
После недолгой паузы мысль капитана, преодолев невидимое препятствие, с новой энергией устремлялась вперед, сквозь чащу военных терминов и уставных формулировок.
Серегин слушал, как диктует капитан, восхищался и завидовал. Это было так похоже на его идеал!
Что касается самого Серегина, то ему пока что давали править военкоровские письма и писать авторам ответы, под которыми подписывался Тараненко. Только два раза Серегина посылали в командировку вместе с опытным Данченко. Оба раза, по заданию Тараненко, Серегин собирал крупицы боевого опыта. Он привез заметки о том, как боец Семенов применился к местности, как ефрейтор Айрапетов искусно обнаружил немецкого наблюдателя, о том, что ученик знаменитого снайпера Сорокина — Горюнов — открыл счет, подстрелив двух фашистов. Серегин собирал эти факты с воодушевлением, но напечатанные, сильно сокращенные секретарем заметки, под которыми даже не было подписи, а стояло в скобках: «Наш корр.», показались ему пресными, как манная каша в военторговской столовой, хотя, может быть, и не менее полезными.
Свернув папироску и вставив ее в длинный черный мундштук, Серегин вышел из столовой и неторопливо зашагал по пустынной улице. На каменистой дороге через ровные промежутки встречались небольшие ямки. Это на прошлой неделе немецкий истребитель обстрелял поселок разрывными пулями.