— Ты как сюда попал?
— Просто так, на опушку ходил, — ответил Атс. Ему вовсе не хотелось признаваться отцу, что он понапрасну гонялся за ним; но когда отец закрыл за собой калитку и теперь уже в самом деле зашагал к лавке, Атс не удержался и сказал: — Я провожу тебя.
— Нельзя тебе далеко ходить, мама будет искать, — возразил отец.
— А я далеко и не пойду, только до опушки леса, — сказал мальчик.
Отец промолчал, и Атс решил, что до опушки может идти вместе с ним. По когда они подошли к полям, отец проговорил:
— А теперь поворачивай назад, не то уйдешь слишком далеко.
Атс сделал вид, будто возвращается обратно, но на самом деле свернул с дороги и спрятался за густым кустом орешника, откуда хорошо было видно, как папа в своих тяжелых сапогах шагал по пыльному большаку. Атс мог бы простоять за кустом хоть до тех пор, пока отец не вернется из лавки, но скоро услышал голос мамы, звавшей его. Ничего не поделаешь, пришлось возвращаться домой, и он пошел прихрамывая, потому что вдруг почувствовал, как болит пораненный палец, как пульсирует в нем кровь, хотя до того Атс и думать забыл про этот палец. Он был убежден, что, если бы ему позволили идти вместе с отцом до самой лавки, палец так и не заболел бы, как будто его вовсе и не было. Теперь же идти было очень трудно, потому что ступать приходилось только на пятку.
— Где ты так долго был! — выговаривала ему мама. — Я боялась, как бы ты за отцом не увязался.
— Я же не могу бегать, у меня палец болит, — объяснил Атс. — Я проводил папу до поля, а обратно идти не мог.
— Зачем же ты уходишь со своей больной ногой так далеко, — сказала мама, — сидел бы лучше дома.
— Но нога ведь болит не так сильно, чтоб я совсем не мог ходить, — возразил Атс.
— Значит, когда надо идти домой, нога болит, а когда бежать из дома, здорова, — сказала мама.
Мальчик ничего не ответил на это, и они молча вошли в ворота. Но дворе Атс первым делом поспешил к лисенку и стал в щель рассказывать ему:
— Папа уже пошел в лавку! Вот увидишь, когда он вернется, он принесет тебе ошейник с пряжкой. Вороне не принесет, а тебе принесет. Это потому, что ты живой. Если бы ворона была жива, папа и ей тоже принес бы ремешок с пряжкой, а теперь не принесет, какой в этом толк. А скоро тебя выпустят из ящика. Где папа тебе место найдет, я еще не знаю, но ты не сомневайся, местечко он найдет такое, что и ты будешь довольна. Папа всегда говорит маме: «Будь довольна, пока душа в теле, положат в могилу, будет время грустить». Запомни это!
Скоро эти умные речи наскучили самому Атсу, а отец все не шел и не шел. Солнце уже повернуло в сторону леса и стало склоняться к макушкам деревьев, а об отце не было ни слуху ни духу. Два раза Атс украдкой выскальзывал за ворота и добегал до опушки леса, глянуть, не покажется ли он вдали, но всякий раз возвращался разочарованный: отца не было видно. И каждый раз с больным пальцем повторялась одна и та же история: по дороге из дома он не болел, как будто его и не было вовсе, зато на обратном пути мальчику приходилось ступать на пятку. Наконец терпенье Атса лопнуло. Он пошел к маме и, уже сердясь, сказал ей:
— Наверно, папа сегодня совсем не вернется домой!
— Вернется, — успокоила его мама, — солнце еще только-только начинает садиться.
— Вот увидишь, не вернется, — упрямо настаивал на своем Атс. — Если бы он хотел вернуться, давно уже был бы здесь.
И как раз в эту минуту скрипнула калитка, и когда Атс подбежал к окну, он увидел, что во двор входит отец.
— Папа идет, папа идет! — закричал Атс и стремглав выбежал во двор, как будто у него никогда не болел ни один палец. — Ты достал ошейник и пряжку? — выпалил он.
Отец равнодушно ответил:
— А как же иначе! За деньги все можно достать.