А шанс есть. Огромный. Прекрасный. Лучший шанс в его жизни. Райски чудесные врата в счастье. И пусть путь будет тернист — оно того стоит!
Том еще дважды набирал Эмили — номер так же упрямо молчал. Ладно. Тем лучше. Тем радостнее ему будет обнять ее на пороге квартиры, прижать к себе… И обязательно поцеловать, пылко-пылко, как не целовал ее даже в самом начале. А после… после всего, что будет дальше, непременно будет, лежать в обнимку под двумя одеялами и разговаривать. Разговаривать до самого утра…
Они вместе уже недели — а он еще ни разу не сказал Эмили, что любит ее! Позор! Но ничего-ничего, остались минуты… Том возбужденно улыбался и едва сдерживал рвущийся из груди счастливый смех. Не хватало только, чтобы таксист вместо дома отвез его в клинику для душевнобольных.
Он бросил взгляд на окно кухни, видимое от подъезда, — свет не горит. Жаль. Впрочем, Эмили ведь не обязана ждать его у плиты. У нее есть свои дела. Она же еще не знает, что у него в душе произошла то ли революция, то ли эволюция. И он одержим идеей…
Какой?
Ах черт, опять этот проклятый лифт! Том пнул железную дверь спящего чудовища. Сейчас — именно сейчас — ему придется потратить лишнюю минуту на подъем по лестнице…
Так вот… идеей…
Мысль скакала в такт с пульсом.
Прожить… с ней… всю жизнь.
Он это сказал. Пускай пока — только себе. Главное, признание сделано. И он в отличие от прошлого раза не пустит все на самотек и будет очень крепко и бережно держать руль корабля своей судьбы.
Своей любви.
До шестого этажа он мчался, потом стало тяжело. Тома это даже разозлило. Почему ему должно быть тяжело идти к своей любимой девушке? Хотя, кажется, это такая культурная традиция. Все принцы непременно совершали какие-то подвиги, прежде чем удостаивались поцелуя прекрасной принцессы.
Эмили прекрасна, это правда, а с правдой спорят только дураки и трусы. Он не принц, это тоже правда, но он очень-очень хочет быть с ней.
Том позвонил в дверь. За дверью стояла недвижимая, не нарушаемая тишина. Неужели ее нет дома? Он испытал разочарование, смешанное с тревогой, и тут же устыдился: Эмили свободный человек — пока, по крайней мере, он не надел ей на палец кольцо, хотя вряд ли и это сможет сделать ее несвободной — и имеет полное право в пятницу вечером быть не дома. К тому же она иногда задерживается на работе, чтобы доделать срочные заказы… И вообще, откуда эта мрачность духа? У него такое счастье в жизни есть…
Том открыл дверь своим ключом и вошел в темную прихожую, похожую на гроб или чулан. Нет, однозначно надо менять квартиру!
В этот момент телефон все-таки зазвонил. Но незнакомый номер ничем не выдал какого-то отношения к Эмили.
— Да? — раздраженно ответил Том. По правде говоря, никого, кроме Эмили, ему сейчас слышать не хотелось.
— Мистер Томас Лерой? — осведомился бойкий женский голос.
— Да.
— Дежурная сестра, больница Святой Моники. Вы знакомы с мисс Эмили Блант?
У Тома потемнело в глазах. Никогда прежде он не чувствовал такой пронзительной, внезапной слабости с оттенками отчаяния и ярости.
В палате было светло каким-то зеленовато-голубым светом, будто под водой. Том чувствовал себя будто на дне океана. Да, он хотел бы съездить с Эмили к океану. И в горы. И в пустыню. И в Центральную Америку. И в джунгли. И на Северный полюс. И даже полететь на Луну.
Она смотрела на него немного виновато, как учинивший безобразие котенок. С возрастом кошки теряют совесть и делают вид, что человеческие проблемы их не касаются, что они безгрешны и совершенны, и сердца их холодны…
Пусть уж лучше смотрит так! По крайней мере, с нее спала маска из холодного мрамора.
Том, не стесняясь медсестры, стоял на коленях рядом с кроватью и держал Эмили за горячую, сухую руку.
— Глупо получилось, — в который уже раз завела она. — Ты, наверное, бог знает чего понавыдумывал, перенервничал…
— Эм, успокойся, мне медсестра сразу все объяснила: что ты вне опасности, перелом, температура, даже сотрясения нет.
Она улыбнулась так, будто сожалела, что легко отделалась. Отделалась от фургончика, развозившего заказы из ресторана японской кухни, внезапно вывернувшего из-за угла…
Потом Эмили отвела глаза и принялась изучать потолок цвета морской волны.
— Знаешь, — задумчиво проговорила она, — я всегда воображала себя героиней фильма. Мне хотелось быть похожей на кого-то из тех женщин, которых показывают по телевизору. Красивой, я бы даже сказала, великолепной…
— Ты сказочно красива, — убежденно сказал Том и прижался губами к ее ладони.