- Я под охраной Бога! - говорила гусеница. - Вы всего боитесь, а страх – он притягивает то, чего боишься.
У нее был свой опыт. Однажды она медитировала под лучами солнца, когда сверху спикировала тень. Соседки-гусеницы попрятались в листве, а она приказала своему страху замереть.
- Ты почему не спряталась? - раздался громовой голос над гусеницей.
- Если мне суждено умереть, значит, так тому и быть, - пропищала гусеница. - Но ты ведь... не Бог?
- Я? - с каким-то весельем ответили ей. – Ну, ты и впрямь сказанула. Бог, говорят у нас, соловьев, живет на самой высокой горе в мире, в своем Яйце, и оттуда взирает на мир и наказывает тех, кто не выполняет свой долг вроде кормления птенцов и собирания таких вот гусениц на завтрак. Хотя, по мне, я не могу понять, как он может видеть сквозь скорлупу. Старшие этот вопрос обходят стороной. Мол, Бог, он на то и Бог, чтобы все видеть и знать.
- А у нас говорят, что Бог скрывается в листве и что ты должна как можно больше съесть, чтобы прогрызться до Него и обрести Нирвану... Можно задать тебе вопрос, прежде чем ты меня съешь? Каково оно это – летать?
- Знаешь, ты действительно странная гусеница, - ответил соловей. - Тебе повезло, что я тоже немного того. Так что живи, у меня сегодня хорошее настроение, да и сыт вроде. А летать... Это невозможно описать, это можно только ощутить - тот восторг, когда ты один паришь в воздухе, и ветер поет тебе свою песню, и солнце крылья согревает откуда-то с немыслимых далей, и все внизу кажется таким далеким и незначительным, а ты раскрываешь клюв, чтобы спеть песню прославления своего бытия... Нет, это действительно невозможно описать. Особенно тому, у кого нет крыльев. Ладно, прощай!
И тень над нею взмыла и пропала, зародив в сознании гусеницы одну прекрасную мечту.
«Господи, - молилась странная гусеница, - если Ты есть, сделай так, чтобы у меня выросли крылья, и я смогла их расправить и взмыть в небо…»
Ее соседки, мерно двигая челюстями, тихо крутили своими маленькими усиками над головой, там, где у нормальных гусениц, считалось, было то, чем они иногда думали. «Ненормальная, - перебрасывались они словами, - ну что с нее взять? Летать ей вздумалось. Рожденному ползать летать не должно. Набивай брюхо и не думай о будущем, его ведь может и не наступить».
А наша героиня подползла к самому краю ветки родимого дерева. Там, внизу, вдали что-то чернело и зеленело, а сверху между кронами других деревьев-исполинов виднелась столь манящая синева с желтым, обжигающим кругом, на который больно было смотреть. Солнце.
«Тебе страшно, мое тело? – спросила гусеница самое себя. – Тебе станет еще страшнее, когда ты поймешь, что я задумала!» - и шагнула вперед, в пропасть. И вдруг такой надежный всегда остов под лапками пропал, на миг перехватило дыхание, и вид знакомых с детства ветвей исчез из виду. Страх куда-то испарился, зато появилось ощущение чего-то запредельного, когда поток воздуха подхватил гусеницу и закрутил в воздухе, а потом медленно стал опускать в сгустившуюся внизу темноту. Гусеницы с соседнего дерева, видимо, были не такие консервативными и более любящими инновации – некоторые из них покачивались на длинных нитях и, когда наша героиня проплывала мимо них, увлекаемая дуновениями ветра, кивали ей и подбадривали приветствующими криками. Но она ничего не слышала, пребывая в глубочайшем восторге, не ощущая своего тела, загребая ножками и пилотируя хвостом, как заправский летун с многолетним стажем.
Но всему когда-то приходит конец. Этому полету тоже. И на земле, которая оказалась сырой и холодной, гусенице нашей скоро стало грустно и неуютно. Так летать, конечно, замечательно – в первый раз. Может быть, во второй. В третий раз уже может и не захотеть это делать. Да и риск не вернуться или попасться на глаза пернатому хищнику - везти не может до бесконечности. «На Бога надейся, а сам не плошай, при малейшей опасности прячься в листве», – эту истину вдалбливали гусеницам с детства старшие, те, кто первыми вылупились. И дорога домой… Где оно, родимое дерево?
Снизу все деревья казались одинаковые гигантскими исполинами. Но был один верный способ, впрочем, других мыслей и не было. Наша гусеница легла в то, что называлось травой, закрыла глаза и отключила мысли. Слушай себя, доверься своей интуиции, ты способна найти дорогу домой!
Когда она открыла глаза и поднялась на все свои 8 пар ножек, у нее уже не было сомнений в том, куда идти.
«Бог, если ты существуешь, ты выведешь меня», - сказала она в пустоту и отправилась в путь.
Описание обратной дороги может занять отдельный рассказ. Таких страхов, какие претерпела наша гусеница, не пожелаешь и врагу, но мы остановимся лишь на одном из эпизодов.
Огромная тень накрыла нашу героиню, и что-то ее подхватило в воздух.
- Неужели это конец? - без всяких уже эмоций пропищала гусеница, и тут пришел шипящий ответ:
- Ой, это только гусеница. Ма говорит, что большинство из них не ядовиты, что все это предрассудки всяких умственно отсталых индивидуумов, но для еды я поищу что-нибудь другое. Так что живи!
Спустя мгновение гусеница снова ощутила себя на сырой земле. Мимо ползло что-то большое, серое и скользкое, покрытое кольцами.
- Кто ты? – отважилась спросить гусеница. Похоже, раз опасности нет, то почему бы не поговорить?
- Я Айрисс, змея, живу на соседнем болоте. А сама-то ты что тут делаешь на земле, где любая большая тварь может тебя просто раздавить и не заметить?
- Мне захотелось познать: каково это – летать. И я рискнула спрыгнуть со своего дерева. И вот теперь ищу дорогу назад.
- О, я бы на твоем месте ни за что бы на такое не отважилась. Покинуть родимую нору или что там у вас? Я вот ненадолго отлучилась и, чувствую, теперь получу нагоняй от ма. Хотя летать – это, должно быть, так здорово! Мне вон тоже иногда сняться сны – что я такая огромная, как скала над озером, и подо мной весь мир, и ветер свищет над головой, а во рту полыхает огонь, и огромные перепончатые крылья несут меня над облаками. Па говорит, что это пережитки нашего рептильного прошлого, что когда-то наши предки правили мирами, и при одном упоминании о них у всех прочих созданий тряслись хвосты и подгибались лапы. И звались они прямо устрашающе: драконы. А теперь мы упали, как говорят некоторые, на грешную землю, обо всем позабыли, и лишь сейчас у некоторых стала просыпаться память.
- У тебя есть ма и па, ох, какая ты счастливая, наверное?
- Ну, иногда получишь по самое то за какую-нибудь шалость, и тогда начинаешь проклинать весь свет, что родилась на нем. Но у всего живого есть родители, так мне говорит па, только некоторые несознательные существа бросают своих детей, чтобы те выживали. Закон джунглей, чтоб его. Мне больше нравится тот, о котором говорит дядюшка Каа. Закон Единства. Что мы все произошли из одного гигантского Яйца, из которого вылупились 12 Великих Прадраконов после того, как его породили в едином акте Любви-Сотворения Великие Ма и Па, а потом те своим Огненным Дыханием сотворили все остальное. Тебе как, все понятно?
По правде говоря, нашей героине было понятно мало чего, но она отважилась спросить: