— Будем бороться! — хором подхватили все.
В руках у Пресвитера все еще был топор. Но теперь он вновь напомнил Рипли посох епископа…
8
— Ладно! Чего уж… все равно помирать!
Кто сказал это? Рипли не успела рассмотреть… Но кто бы это ни был, он выразил общее мнение.
Дилон и Рипли украдкой следили за Голиком, ожидая с его стороны очередной выходки. И эта выходка действительно последовала, но была она все-таки неожиданна. Во всяком случае, для Рипли.
До отказа растянув губы в улыбке-оскале, Голик вдруг рванул ворот робы (пахнуло запахом прелой ткани и несвежего тела) так, что посыпались пуговицы. На волосатой груди сквозь слой грязи виднелась непристойная татуировка.
— Эх-ма! Раз живем — раз умираем! — все еще держа на лице жуткую ухмылку, он бесшабашно-отчаянным движением бросил шапку об пол. — Ну так поджарим же наконец эту падлу! Преподобный — раздавай факелы!
Рипли с облегчением перевела дух. Однако Дилон, похоже, не разделял ее чувств:
— Смотри у меня, Ян… Вспыхнул — так гори, а не прогорай!
И — как это уже было недавно — всех разом охватила неистовая жажда деятельности. Люди с грохотом переворачивали пустые бочонки, ища в них остатки горючего, а потом рвали на полосы одежду и простыни. Обмотав этими лоскутами железные стержни, они пропитывали образовавшуюся матерчатую обмотку оставшимся топливом. Вскоре у каждого был факел, а в углу горкой высились запасные. Впрочем, было еще неясно, удастся ли ими воспользоваться…
С нарастающим удивлением и даже испугом Смит смотрел на всю эту подготовку.
— О идиоты… Боже мой, какие кретины! — он обхватил руками голову и опасливо отодвинулся в темный угол от греха подальше.
— А ну, проверьте, как закрывается створка! — Рипли показала на бронированную дверь над металлоприемником.
— Вот рубильник. А механизм подключен через бустерную систему — видишь, мощный поршень здесь… — ответил Морс. — Не вручную же опускать такую тяжесть!
Рипли с подозрением посмотрела на поршень:
— Когда вы в последний раз пользовались этой системой?
Морс задумался.
— Да лет пять назад, а то и все шесть. Но не больше!
— Не больше! — подозрения Рипли усилились. — Гидравлика точно работает? Ты уверен в этом?
— Точно здесь вообще ничего не работает. Прими это к сведению! — сказал Дилон, неслышно возникнув откуда-то сбоку. — Так что во всех своих выкладках тебе придется учитывать данный факт. А именно — возможность, что какой-нибудь механизм в нужный момент не сработает и весь план пойдет насмарку.
Дилон внимательно смотрел на Рипли.
— Ну как — не передумала? — спросил он в высшей степени серьезно.
Рипли легонько улыбнулась. Или ей только показалось это?
— А разве можно сейчас передумать, преподобный?
Вопрос этот явно не требовал ответа — и Пресвитер кивнул, соглашаясь.
9
— Значит, повторяем в последний раз…
Рипли тяжело вздохнула. У нее не было полной уверенности, что каждый участник предстоящих событий правильно запомнил свою роль. Еще меньше было уверенности, что кто-нибудь не дрогнет, не ошибется второпях или с перепугу. О надежности техники, как уже было ясно, говорить не приходилось…
С другой стороны Дилон прав: время поджимает. Нужно действовать, пока сомнения не охладили энтузиазм их микроармии…
— Заманиваем сюда. Потом — ты включаешь рубильник, приводящий в движение поршень гидравлики. Зверь оказывается в ванне, за ним опускается дверь. Потом кто-то из ребят польет его сверху оловом — и все! Ему конец, — быстро и убедительно говорил Дилон.
— А если кто-нибудь допустит ошибку? — вновь не удержалась от вопроса Рипли, хотя она тысячу раз понимала, что лучше ей промолчать. Но слишком уж многое было поставлено на карту…
Дилон снял очки. Аккуратно сложив их, спрятал в карман.
— Тогда нам конец, — сказал он тоном, не оставляющим никаких сомнений. — У нас только один шанс! Возможности повторить все это не будет…
Рипли кивнула. К ее немалому облегчению, спокойно и твердо, без малейших колебаний кивнули также Морс и Кевин. Они явно решились идти до конца…
Рипли не знала, почему Пресвитер выделил себе в ближайшие помощники именно эту пару, как будто ничем не отличающуюся от остальных. Но, значит, были у него какие-то основания, а подсказал ли их прошлый опыт или интуиция — все равно…
И, похоже, он не ошибся в выборе.
— Итак: рубильник — поршень — створка двери… А потом… Дилон поднял глаза на Рипли. — А потом ты на несколько секунд останешься с ним наедине, — сказал он ровным голосом, как нечто само собой разумеющееся.
— Ясно, — для Рипли этот факт тоже разумелся сам собой. — На меня можешь положиться. Ребята, только вы не подведите, ладно?
— Надеюсь, ты все-таки не ошиблась в том, что он не хочет тебя сожрать, — когда Дилон говорил это, на лице его не дрогнул ни единый мускул, — потому что ты, и только ты, будешь преграждать ему путь, пока опускается створка. Здесь уже не будет никаких других дверей, которые можно запереть заранее, никаких дополнительных заслонов.
— Ясно, — повторила Рипли. — Я тоже на это надеюсь…
И тут же подумала: а достаточно ли обоснована ее надежда? Да, один раз Чужой пощадил ее… Даже два раза. Но тогда ему ничего не угрожало, да и сыт он был…
А теперь, когда вопрос встанет не о пище, а о самом его существовании — будет ли его реакция прежней?..
И тут Рипли оборвала свою мысль. Нет, так не пойдет! Тогда уж лучше было и не затевать весь этот план…
А сейчас он не просто затеян — осуществляется!
И возможностей для отступления уже нет. Поздно отступать…
"К тому же… — Рипли с трудом воскрешала в памяти общеобразовательный курс биологии, — к тому же такой вариант имеет обоснование и с биологической точки зрения… Везде и всегда бесполые особи представляют для природы неизмеримо меньшую ценность, чем матка — королева, как ее еще называют у муравьев и термитов. Вообще самый смысл их существования — дать матке жить и размножаться, плодить новые поколения. Ради этой цели любой из бесполых не колеблясь отдаст собственную жизнь.
Уничтожить матку, спасая себя, — немыслимый, невозможный поступок! Весь инстинкт вида, все законы эволюции должны восстать против него!
Так бывает у общественных насекомых на Земле. Нечто подобное, как выяснилось, имеет место и в других мирах…
Отчего вдруг в случае с Чужим все окажется иначе?!
А пускай даже так! В конце-то концов…"
— В конце-концов, я ничего не теряю… — эти слова Рипли, должно быть, помимо своей воли произнесла вслух, потому что Дилон вдруг быстро взглянул на нее:
— Что?
— Я ничего не теряю… Быть может, это для меня даже лучше — ТАКАЯ смерть…
Дилон скривил уголок рта:
— Сестра, ты опять рвешься умереть красиво… Ты — ничего не теряешь. Теряем — мы! И то самое человечество, о котором ты так хорошо говорила.
И Рипли поняла, что он снова прав. А еще она поняла, что именно он — Пресвитер — сейчас является главным. И по опыту, и по решимости, и по способности оценить обстановку.
Да и не Пресвитер он теперь, не просто духовный вождь — а ВОЖДЬ вообще. Да, именно с большой буквы.
— Хорошо. Я буду стоять в проеме, пока не запрется дверь. А где будешь стоять ты, Дилон?
— Я буду рядом, — последовал немедленный ответ.
И снова Рипли поняла больше, чем Дилон сказал вслух. Теперь он не может положиться даже на ее волю и решимость. И в случае чего — лишь он может заступить дорогу зверю, хотя на нем и не лежит табу, спасающее от клыков и щупалец.
— А где будут в это время остальные?
— Они тоже будут неподалеку, сестра… И будут свои-ми молитвами, своим умением и силой рук своих способствовать успеху нашего дела.
И снова Морс и Кевин кивнули в ответ.
Военный совет завершился. Пришло время действовать.
10
Трое шли тоннелем. Было так темно, что даже горящие факелы в их руках отгрызали от стены мрака считанные метры освещенного пространства.
— Мне это не нравится! — вдруг сказал Голик без всякого видимого повода.