– Не встретил свою единственную!
– Зато я, аж, двух встретил! – неожиданно взорвался Ромка. – Так что рано ты, мой друг, решил умыть руки! (Оказывается, Ромка всё слышал, – удивился Димка). Я хочу точно знать, что эти две стервы против меня задумали!
Вот, черт! – сокрушался Димка после отъезда друга, – Ну, никак не может Ромка съехать с теории заговора! Но кто платит, тот и заказывает музыку. Хочется Ромке тратить свои деньги на ерунду – его воля.
8
У Ромки вошло в привычку ежедневно запираться с трёх до четырех часов в кабинете. Входить к нему или звонить в этот промежуток времени было запрещено под страхом смертной казни. Ромка слушал, а с недавнего времени и наблюдал за Тоней и Полинкой…
… Поначалу прослушивать Антонину было скучно. Пока она была на работе, на записи всё время что-то шуршало, булькало, свистело. Разговоров почти не было. Она уходила на обед с сослуживцами или по вызову к начальству, где, наверное, можно было почерпнуть что-нибудь интересное, но сумочку с собой не брала.
В три часа Тоня забирала Полину из школы. И вот здесь начиналось для Романа самое интересное. Ну, во-первых, он узнал, наконец-то, что у него дочь. И что Тоня назвала её Полиной. А что? Красивое имя. Какое-то весеннее, радостное. Полина Романовна. Очень даже неплохо звучит.
Полинка радостно бросалась навстречу матери (её голос на записи звучал всё громче и отчётливее) и начинала щебетать о своих школьных успехах. Каждый её рассказ заканчивался неизменно: «Мамочка! Я молодец?» «Конечно, молодец, солнышко!», – также неизменно отвечала Тоня, и они, если была хорошая погода, примерно час гуляли на детской площадке (слышались голоса других детей, поскрипывание качелей). А, если погода была плохой, сразу шли домой.
Из дома слышимость была никакая. Видимо, Антонина оставляла сумочку в коридоре. Так что у Ромки и был всего один этот час – с трёх до четырёх часов дня. И вскоре ему этого стало мало…
Димкино расследование связей между Ромкиными жёнами, бывшей и настоящей, ничего нового не выявило. Он, так же, как и московские детективы, установил факт того, что они перезванивались непродолжительное время. Но о чём говорили, выяснить не представлялось возможным.
Чтобы хоть как-то продвинуться в этом деле, Димка предложил установить прослушивающие жучки. Антонине жучок подкинули в сумку, благо, что она была у неё одна и всюду с собой. С Ингой этот номер не прокатил – сумки та меняла чаще, чем перчатки. Единственное, что у неё всегда было при себе – это её собственное тело. Но вживляемых жучков не было в арсенале Димки. Пришлось устанавливать жучки в телефонах Инги, их у неё оказалось три, чего Ромка не знал. Один использовался только для связи с ним. Второй – подруги, салоны, магазины и прочая дребедень. Третий – с неизвестным абонентом.
Про разговоры на первом телефоне Ромка и сам всё знал. Слушать её трёп по второму быстро наскучило. А вот третий… Здесь оказалось о-о-очень интересно. Неизвестным абонентом оказался… юрист фирмы Олег Нахабин. И с Ингой его связывали отнюдь не платонические отношения.
Ромка даже сам не ожидал, что это известие вызовет в нём только брезгливость и ничего больше – не ревность, не уязвлённое самолюбие. Он приказал Димке оставить аудиозаписи на хранение и заснять не менее трёх видео на будущее. Для развода, по которому Инга шиш что от него получит. После этого Димка прекратил слежку за Ингой, велев снять все жучки, поскольку разговоры любовников, в основном, сводились к определению времени очередной встречи, а слушать их стоны во время секса было противно.
Примерно в это же время Ромка потребовал установить видеонаблюдение в квартире Антонины. Димка не понимал, зачем ему это было нужно, но, скрипя сердце, согласился. С Ромки станется нанять для этого кого-нибудь другого, если бы Димка отказался. «Лучше, уж, я, – решил Димка, – Так хоть буду держать руку на пульсе!»