В Нимфебург – великолепный дворцово-парковый ансамбль баварских королей, вдохновивший знаменитого Людвига II на строительство ещё более великолепных и вычурных замков -Нойшванштайн, Линдерхоф, Херренкимзее, Шурочка решила не ездить. Его красота и очарование было связано, в том числе, и с огромным парком, в котором находились ещё 3 небольших летних дворца – Амалиенбург, Баденбург и Пагоденбург, которые были на то и летними, чтобы зимой быть закрытыми. Кроме того, с парком граничил Ботанический сад, а какой в него поход зимой?!
По этой же причине – из-за парков, ехать в Линдерхоф и Херренкимзее тоже было бессмысленно, так что Шурочка решила посетить только Нойшванштайн, отложив поездки в остальные замки Людвига II на следующие приезды в Германию поздней весной или ранней осенью. И почему-то мыслились они ей вместе с Тимуром Георгиевичем. А потом она вспоминала, что они расстались, и ей становилось грустно. Но это была какая-то светлая грусть. Потихоньку Шурочка излечивалась от любви к своему угрюмому шефу.
Да и в самом Мюнхене пришлось многое отложить на потом: тот же Максимиллиан-парк – райский уголок для тех, кто хочет отдохнуть в спокойной обстановке. Парк тянется вдоль реки Изар. Группы деревьев посажены таким образом, что всегда можно увидеть Старый город. Но абсолютным центром парка является, конечно, Ангел, мира. Как здесь было бы здорово организовать семейный пикник! А ещё Английский парк, уникально соединяющий природный ландшафт Изара со Старым городом благодаря его создателю – Фридриху Людвигу фон Скеллу15. С его японским чайным домиком, ротондой со смотровой площадкой, откуда открывается вид как на ладони на весь Мюнхен, пивной в виде китайской пагоды и, конечно, искусственным водопадом, образующим большие волны на ручье Айсбах, на которых тренируются серфингисты, устраивая ежедневный бесплатный аттракцион для праздношатающейся публики. Там тоже очень хотелось побывать и увидеть всё своими глазами. Только не одной, конечно, не одной…
А вот куда Шурочка однозначно не смогла бы затащить Тимура Георгиевича, так это в знаменитые Пинакотеки Мюнхена. И коль уж ей довелось «наслаждаться» одиночеством, так она решила наслаждаться им в обстановке искусства, и прошерстила их все три – и Пинакотеку современности, и Старую, и Новую.
В Старой Пинакотеке были собраны произведения мастеров XIII-XVIII веков. Там яблоку негде было упасть, не в смысле количества посетителей, желающих погрузиться в древнее искусство, а в смысле количества картин, плотно развешенных по стенам в 2 яруса. Количество великих имён тоже зашкаливало, достаточно сказать, что в Старой Пинакотеке представлено самое большое собрание картин Рубенса.
В Пинакотеке современности были собраны работы, начиная со второй половины ХХ века. Здесь царил простор, редкие шаги одиноких посетителей отдавались гулким эхом от пустых стен, на которых вольготно висели одна-две картины. У Шурочки возникли две версии. Одна – это что место оставлено на будущие шедевры. Но! За окном уже век ХХI-й, а шедевры никак не находятся. Едва ли две-три картины зацепили Шурочкино внимание. А вторая версия – что ничегошеньки она не смыслит в современном искусстве. Большинство кадров, которые она нащёлкала в Пинакотеке современности, были скорее забавны в своей нелепости, чем могли относиться хотя бы одним своим уголком к произведению искусства.
Нойшванштайн Шурочка оставила «на закуску» и правильно сделала, потому что перед его великолепием померкло всё остальное, что она видела в Мюнхене. Все эпитеты, которыми награждали замок в статьях, прочитанных Шурочкой при подготовке к поездке, – сказочный, романтичный, эклектичный, архитектурное чудо, роскошный, живописный, экстравагантный, причудливый, соответствовали действительности и одновременно блекли перед ней. И в то, что Чайковский написал свой волшебный балет «Лебединое озеро», будучи очарованным Новым Лебединым Утёсом, как переводится с немецкого Нойшванштайн, воспринималась как быль, а не легенда. И то, что Дисней использовал замок, как прототип замка Спящей красавицы в Диснейленде, было непререкаемо.
Нойшванштайн открылся Шурочке во всей красе с подвесного мостика, перекинутого через ущелье, по которому шумел звонкий ручей, и сразу же влюбил в себя однозначно и бесповоротно. Но любовь эта возникла вместе с грустинкой, остро кольнувшей в сердце. Да, замок был, безусловно, сказочно красив, но и очень одинок, доминируя над окружающим пейзажем, выбиваясь из него. Шурочка с трудом представляла замок как место, которое можно считать домом, всерьёз планировать,