– Кхм! – отреагировал Михаил Сергеевич, от которого не укрылась пауза перед ответом соискательницы места в его фирме, и он решил дожать ситуацию, задав ещё один вопрос: – Ваше последнее место работы?
Он бы и так его узнал по трудовой книжке, но, будучи опытным бизнесменом, ему было важно услышать как, каким тоном возможный сотрудник ответит на его вопрос. Тем более женщина, тем более уволившаяся по «личным причинам». Михаил Сергеевич предпочитал осторожно подбирать кадры на важные должности, от которых в немалой степени зависело процветание его детища, а потому тщательно выяснял обстоятельства, приведшие работника к нему на фирму. Не всё то, что можно было выяснить из открытых источников, отражало суть событий, но в сочетании с тоном, которым говорил человек о своей бывшей работе – с обидой, со страхом, с отвращением, с сожалением и так далее, можно было сделать кое-какие выводы.
Сидящая напротив него молодая женщина ему нравилась. Он чувствовал её прямоту, честность, уверенность в себе (не путать с самоуверенностью!). Она не кокетничала, не заигрывала с ним. Но её ответ выбил его из колеи.
– РинГлар.
Шурочка не собиралась скрывать от одноклассника Тимура Георгиевича, где раньше работала, тем более что это было черным по белому написано в её трудовой книжке. Наоборот, очень хотела, чтобы название фирмы прозвучало в разговоре, чтобы увидеть живую реакцию Михаила Сергеевича. Реакции могло не быть вообще – ведь могли же одноклассники и сокурсники потерять друг друга из вида за двадцать пять лет? Могли. Могли не знать – кто кем стал? Могли. Даже могли не подозревать, живя в одном городе, не говоря уже о разных городах. В этом случае Шурочке пришлось бы искать другого одноклассника или сокурсника Тимура Георгиевича.
Теперь, допустим, что Михаил Сергеевич прекрасно осведомлён и о городе проживания своего бывшего друга, и о месте его работы. И вот он понимает, что перед ним сидит человек, который относительно недавно у него работал. Если он не замешан ни в какой грязной истории, связанной с Тимуром Георгиевичем, если скрывать ему нечего, что он сделает? Правильно! Обрадуется. Начнёт расспрашивать об однокласснике, что да как. А, если замешан, то сделает равнодушный вид – мол, не знаю, кто такой, ни его имя, ни название его фирмы мне ни о чём не говорит и… И не возьмёт Шурочку на работу без объяснения причин. Или… Всё равно не возьмёт, но прервёт собеседование грубо, жёстко. И вот здесь бы Шурочка взялась за него основательно, как она умеет, и докопалась бы до истории, которая превратила жизнерадостного москвича Тимура в хмурого питерца Тимура Георгиевича.
Реакция Михаила Сергеевича свидетельствовала об этом, последнем варианте. Его «РинГларом» как будто под дых ударили. Он замер. Доброжелательное мгновение назад лицо окаменело. А взгляд, такой мягкий, по ощущениям Шурочки даже ласкающий, такой мужской взгляд на красивую женщину, вмиг стал колючим, цепким.
– Наудачу, говорите, зашли? – спросил глухим, вмиг осипшим голосом Михаил Сергеевич.
Выдержал длинную паузу, во время которой Шурочке стало о-о-очень неуютно. И добавил то, что теперь выбило из колеи уже Шурочку:
– Если Вы решили выудить из меня какую-нибудь информацию о Тимуре, чтобы навредить ему по каким-то Вашим личным мотивам, то Вы пришли не по адресу. Нам с Вами не по пути, – жёстко закончил Михаил Сергеевич и протянул Шурочке её документы.
Шурочка документы брать не спешила. Она глубоко вздохнула, чтобы успокоиться – ведь не всегда так в жизни везёт, что с первого раза попадаешь в десятку!
– Вы правы! – сказала примирительным тоном, – Я знала к кому я иду. И зачем.
И, вместо того, чтобы забрать протянутые бумаги, полезла в сумочку, а потом выложила перед Михаилом Сергеевичем две фотографии. На одной, старой, вытащенной из недр интернета, был запечатлён улыбающийся молодой Тимур. А на второй, где он случайно попал в кадр на одном из корпоративов, – замкнутый, хмурый Тимур Георгиевич.
– Я люблю Тимура Георгиевича, – просто и обыденно произнесла Шурочка, – и хочу понять, почему он из такого превратился в такого.
По лицу Михаила Сергеевича пробежала тень боли, когда он всматривался в свежий снимок бывшего друга. Он помолчал, потом поднял на Шурочку глаза, испытующе посмотрел на неё. Шурочка свой взгляд не отвела. Смотрела открыто, прямо. А вот Михаил Сергеевич глаза-то отвёл.
– Давайте мы с Вами встретимся после работы, часов в семь? Мне надо посоветоваться. Это касается не только меня и его.