— Это дѣло другое, — сказалъ Брадлей. — Я и не думалъ, что вы знаете.
Брадлей продолжалъ путь, о чемъ-то размышляя, а Рогъ шелъ рядомъ съ нимъ, что-то бормоча. Смыслъ бормотанья былъ такой: «Клянусь Богомъ, Рогъ Райдергудъ сталъ общественнымъ достояніемъ, и всякій считаетъ себя въ правѣ трепать его имя, точно какой-то уличный насосъ». Суть размышленій была: «Вотъ орудіе. Не употребить ли его въ дѣло?»
Они прошли Страндъ вплоть до Пелль-Мелля и повернули къ Гайдъ-Парку. Брадлей соразмѣрялъ свои шаги съ шагами Райдергуда и предоставлялъ ему выбирать путь. Такъ медленно работалъ мозгъ школьнаго учителя и такъ неясны были его мысли, рабски подслуживавшіяся одной всепоглощающей мысли, обозначая темными вѣхами, какъ деревья подъ ночнымъ облачнымъ небомъ, линію длиннаго проспекта, въ концѣ котораго онъ видѣлъ все тѣ же двѣ фигуры — Рейборна и Лиззи, никогда не покидавшія его, — такъ медленно работалъ его мозгъ, говорю я, что они прошли добрыхъ полмили, прежде чѣмъ онъ заговорилъ. Но и тутъ онъ спросилъ только:
— Гдѣ вашъ шлюзъ?
— Миль за двадцать отсюда вверхъ по рѣкѣ, а то, пожалуй, что и за двадцать пять, — былъ угрюмый отвѣтъ.
— Какъ онъ называется?
— Плашватеръ-Вейрмилльскій.
— А если бы я предложилъ вамъ пять шиллинговъ, — что тогда?
— Гм! тогда я взялъ бы ихъ, — сказалъ мистеръ Райдергудъ.
Школьный учитель опустилъ руку въ карманъ, досталъ двѣ полкроны и положилъ ихъ въ протянутую ладонь мистера Райдергуда. Тотъ остановился у перваго подъѣзда, попробовалъ звукъ обѣихъ монетъ и лишь тогда расписался въ полученіи.
— Въ васъ есть одна хорошая черта, третій почтеннѣйшій, — сказалъ онъ, снова двинувшись впередъ, — вы не прижимисты на деньги. А теперь объясните, — прибавилъ онъ, пряча монеты въ карманъ съ того боку, который быль дальше отъ его новаго друга, — для чего вы это мнѣ дали?
— Для васъ.
— Это я и самъ знаю, — сказалъ Райдергудъ. — Я понимаю вѣдь, что ни одинъ человѣкъ въ здравомъ умѣ не подумаетъ, что я отдамъ назадъ то, что разъ попало мнѣ въ руки. Я спрашиваю: чего вы за это хотите?
— Не знаю самъ, хочу ли чего-нибудь. А если и хочу, такъ еще не знаю — чего.
Брадлей говорилъ какъ-то тупо, разсѣянно, какъ будто разсуждая самъ съ собой. Мистеру Райдергуду это показалось очень страннымъ.
— Вы не долюбливаете этого… Рейборна, — сказалъ Брадлей, помолчавъ и подходя къ ненавистному имени такъ неохотно, какъ будто его силой подтащили къ нему.
— Да, не люблю.
— Я тоже.
Райдергудъ кивнулъ головой и спросилъ:
— Такъ вы за это… деньги-то… за это?
— Пожалуй, что и за это. Чего-нибудь да стоитъ, какъ вы думаете, встрѣтить сочувствіе въ самомъ главномъ, въ такомъ, что поглощаетъ всѣ твои мысли, гвоздитъ тебѣ мозгъ.
— Гвоздитъ-то гвоздить, это вѣрно, — замѣтилъ мистеръ Райдергудъ. — Такъ-то, почтеннѣйшій. Что ужъ тутъ: шила въ мѣшкѣ не утаишь. Я себѣ сразу сказалъ: оно въ немъ крѣпко засѣло; оно его точить и гложетъ и отравляетъ его.
— А хоть бы и такъ! — выговорилъ Брадлей дрожащими губами. — Стало быть, есть причина.
— Мало ли причинъ, чортъ возьми! — подхватилъ мистеръ Райдергудъ.
— Сами же вы говорили, что этотъ мерзавецъ оскорблялъ васъ, издѣвался надъ вами или что-то въ этомъ родѣ. То же самое онъ продѣлывалъ и со мной. Весь онъ съ головы до пятокъ сотканъ изъ змѣиныхъ жалъ. Вотъ вы, напримѣръ, сейчасъ отнесли имъ письмо: будьте благонадежны, что эти два пріятеля и не подумаютъ дать ему ходъ, а преспокойно раскурятъ имъ сигару.
— А что жъ бы вы думали, пожалуй, что и такъ, клянусь Богомъ! — воскликнулъ Райдергудь, мгновенно распаляясь гнѣвомъ.
— Навѣрное такъ, а не пожалуй. Позвольте мнѣ предложить вамъ вопросъ. Я знаю не только вашу фамилію, я и еще кое-что о васъ знаю. Я знаю про Гаффера Гексама. Скажите: когда вы въ послѣдній разъ видѣли его дочь?
— Когда я въ послѣдній разъ дочь его видѣлъ, почтеннѣйшій? — переспросилъ мистеръ Райдергудъ, умышленно становясь все безтолковѣе по мѣрѣ того, какъ Брадлей все больше увлекался.
— Да. Не то, чтобы говорили съ ней, а просто видѣли ее гдѣ-нибудь?
Рогъ поймалъ нить, которой доискивался, хотя держался за нее неуклюжей рукой. Смотря на обращенное къ нему гнѣвное лицо такимъ отсутствующимъ взглядомъ, какъ будто рѣшалъ въ умѣ ариѳметическую задачу, онъ медленно отвѣтилъ:
— Я не видалъ ее ни разу со дня смерти Гаффера.
— Вы бы легко ее узнали по виду?
— Еще бы! Никто не знаетъ ея лучше меня.
— А его тоже узнали бы?
— Кого «его»? — спросилъ Райдергудъ, снимая шляпу, вытирая платкомъ лобъ и тупо глядя на учителя.