Этот "ответный ход" вынудил кремлевских "игроков" назначить своих людей на два стратегически важных поста. Бывший директор Федеральной пограничной службы, сорокасемилетний генерал-полковник Николай Бордюжа, был назначен секретарем Совета безопасности, постоянным членом которого с 1 октября 1998 года являлся Путин. После утверждения Примакова премьер-министром "семья" поспешила сразу же ограничить его полномочия и окружить его людьми из президентской администрации, способными не позволить ему набрать политический вес. Ельцин не скрывал, что считает Примакова "временным явлением" и не собирается передавать ему президентское кресло. Напротив, круг обязанностей Бордюжи и Путина неуклонно расширялся. В Совет безопасности и администрацию президента были направлены офицеры ФСБ. Ельцин взял под свой личный контроль весь "силовой блок" и поручил Бордюже курировать министерство юстиции, налоговую полицию и спецслужбы. Глава правительства был лишен подлинных атрибутов власти, воплощенных в министерствах обороны и внутренних дел, ФСБ и СВР. Теперь он мог передавать поручения руководителям этих ведомств только через Бордюжу.
За широкой спиной Бордюжи Путин еще больше упрочил свое влияние. Так, например, его включили в состав Межведомственной комиссии по оборонному заказу и тем самым дали возможность усилить "надзор" за армией. Незаметно для внешнего мира он сосредоточил в своих руках значительную часть административного ресурса Кремля. При том он был полностью лоялен по отношению к Ельцину и не скрывал, что готов ради него многим пожертвовать. Путин не отличался честолюбием или, по крайней мере, внешне никак не проявлял его, не стремился занять более высокий пост и, в отличие от многих соратников президента, ни разу не позволил себе запустить руку в протекавшие ежедневно перед его глазами финансовые реки.
Директор ФСБ (Федеральной службы безопасности РФ) Владимир Путин. 1998 год.
Импичмент Б.Н.Ельцину.
Голосование по импичменту, первоначально намеченное на апрель 1999 года, было затем перенесено на середину мая. Спецкомиссия Государственной Думы, состоявшая в основном из непримиримых оппонентов Ельцина, давно мечтавших возбудить процедуру отрешения президента от должности, предъявила ему следующие обвинения:
1) участие в подписании в 1991 году Беловежских соглашений, закрепивших развал СССР;
2) разгон в 1993 году законно избранного парламента и расстрел Дома Советов;
3) злоупотребление служебным положением, выразившееся в развязывании в 1994 году войны в Чечне;
4) разложение вооруженных сил;
5) геноцид российского народа в результате проведения губительных для него реформ.
Почти ни у кого не вызывали сомнений результаты голосования по третьему пункту обвинения, поддержанному даже фракцией "Яблоко".
В перспективе Ельцин, чей рейтинг доверия никогда еще не был таким низким, вполне мог лишиться не только политической власти, но и права на неприкосновенность.
В этих условиях, казалось, наиболее разумно было бы начать усиленно обхаживать депутатов и различными способами - вплоть до обещания материальных благ - убеждать их изменить свою позицию. Однако ельцинский клан предпочел пойти вабанк и вступить в открытую схватку с ними. За день до голосования президент произвел третью за последние 14 месяцев замену кабинета министров и под предлогом отсутствия каких-либо серьезных положительных тенденций в экономике отправил в отставку правительство Примакова. В кулуарах чиновники кремлевского аппарата безапелляционно утверждали, что международные финансовые организации намеренно затягивали выдачу новых кредитов России, не желая предоставлять их правительству с участием коммунистов. В действительности произошло заметное снижение инфляции, появились первые признаки экономического подъема, а днем раньше было достигнуто принципиальное соглашение с МВФ. Но Ельцин руководствовался совершенно иными критериями. Открытая борьба двух ветвей власти достигла кульминации, и ни одна из сторон не хотела отступать. Троекратный отказ утвердить предложенную президентом кандидатуру давал главе государства конституционное право распустить Думу, но лишь в том случае, если она не начала процедуру импичмента. Верхняя палата по-прежнему упорно отказывалась принять отставку Скуратова, хотя по настоянию команды Ельцина опального генерального прокурора уже лишили охраны, а его кабинет был опечатан. Против него даже возбудили уголовное дело, однако многие юристы утверждали, что это было сделано с грубейшим нарушением закона. Некоторые всерьез опасались перерастания политического противостояния в силовое с последующей ликвидацией одной из противоборствующих группировок, как и в 1993 году.
Неожиданно конфликт разрешился сам собой. Яростная атака коммунистов и разочаровавшихся в Ельцине представителей демократического лагеря провалилась. Ни по одному из пяти пунктов обвинения не удалось набрать необходимого количества голосов. Члены "семьи" втихомолку посмеивались и благодарили президентскую администрацию, возглавляемую Волошиным, за "умение работать с депутатами". Березовский прямо заявил: "Мы никогда не отдадим вам власть", а тесно связанный с ним Иван Рыбкин отстаивал "право президента на неожиданности". Впервые за последние восемь месяцев Кремль сумел перехватить инициативу в "Большой игре". Оппозиция потерпела серьезное поражение и немедленно принялась сводить счеты с теми из своих сторонников, кто посмел не согласиться с "генеральной линией".
К началу мая 1999 года президент Ельцин принял в общих чертах решение о передаче своей власти Путину. 5 августа на встрече с Путиным Ельцин сообщил о том, что хочет назначить его председателем Правительства России.
1 октября 1999 года в Москве состоялось очередное заседание Бергедорфского форума с участием видных российских политиков. Лужкова представляла его лучшая команда, коммунистов - их лидеры Геннадий Зюганов и Иван Мельников. С немецкой стороны основными докладчиками выступали член наблюдательного совета "Дейче Банк" и главный казначей ХДС Ульрих Картеллиери и статс-секретарь министерства иностранных дел Вольфганг Имингер. Последний призвал российское руководство попытаться найти политическое решение конфликта на Северном Кавказе. Собственно говоря, многие представители российского правительства обещали принять участие в сессии форума в "Президент-отеле". Но немцы напрасно ждали их. 1 октября первые крупные соединения сухопутных войск перешли границу с Чечней. Вооруженный конфликт перерос в настоящую войну и российские официальные лица не хотели, чтобы из-за этого на них обрушился шквал упреков. На заседании появился лишь генеральный директор "Радио Россия" Игорь Амвросов. Он рассказал о только что закончившейся пресс-конференции Путина, на которой премьер-министр четко и недвусмысленно заявил никакой интернационализации конфликта в Чечне не будет и, следовательно, никакого вмешательства в него со стороны Запада не последует. Далее Амвросов раскрыл кое-какие подробности недавней встречи Путина и Клинтона в Новой Зеландии. Якобы президент США действительно спросил главу российского правительства: "Вы всерьез намерены в этом году покончить с сильной Чечней?" У Путина гневно сверкнули глаза, он воздержался от каких-либо замечаний и преисполненный решимости вернулся в Москву.
Организаторы Бергедорфского форума, заметно нервничая, принялись набирать телефоны кремлевских кабинетов. Им очень хотелось привлечь сегодня к участию в дискуссии кого-либо из ближайшего окружения Путина! Неожиданно раздался телефонный звонок. Бывший советник Немцова Виктор Аксючиц, занятый сейчас поисками работы, сообщил собравшимся, что к ним едет Никита Михалков. Уже было известно, что до назначения Путина премьер-министром в близких "семье" кругах какое-то время всерьез обсуждался вопрос о выдвижении знаменитого актера и кинорежиссера альтернативным кандидатом на будущих президентских выборах. Голос Аксючица звучал все громче и громче: "Непременно примите его, Михалков - один из лидеров нового движения "Единство"!" Немцы только недоуменно пожимали плечами. Что еще за "Единство"? Почему Аксючиц так разволновался?