Папараццизм, если рассматривать его в онтологической перспективе, безусловно, есть функция атеизма, причем как раз агрессивно-богоборческого, злобно переживающего свою исходную измену Творцу. Вот почему исчезновение «воинствующего атеизма» для России означает не начало самоупразднения богоборческих сил, а лишь перемену декораций и обличий.
Папараццизму ненавистна любовь, связывающая Бога с человеком. И, как следствие, ненавистно ему отражение этой небесной любви в любви земных существ друг к другу. «Подсматривайте вместе с нами, — услужливо предлагает он, — и вы легко обнаружите, что никакой такой любви (бескорыстной, вечной, идеальной, беззаветной, платонической, жертвенной, небесной, божественной и т. д.) нет и никогда не было. А то, что есть, — этого вам с лихвой хватит, каждому по его вкусу: интрижка, флирт, случка, блуд, прелюбодеяние, измена, содомские развлечения, „однополые браки“, скотоложество, садизм, — и это только для начинающих…»
А поскольку рождение ребенка в семье — самое очевидное преодоление такой папараццистской агитации и, одновременно, увенчание любви супружеской любовью к третьему существу, к своему ребенку, то апологеты бесплодных сексуальных развлечений прилагают особые старания, чтобы обесславить семью как таковую. Они рекрутируют целые толпы последователей и последовательниц, желающих пожить только для себя, в свое удовольствие, а не для какого-то там «продолжения рода своего на земле».
По сути, широко внедряемая средствами СМИ практика «безопасного секса» разрешает самые извращенные отношения полов, «только бы не было детей». Вечный, как жизнь, родительский инстинкт на каждом шагу подвергается осмеянию. На молодых супругов, желающих завести ребенка, смотрят как на идиотов, которые до сих пор не наловчились жить только в свое пузо.
Воистину позорные времена! Самодовольная экономическая скотинка, громко ржущая при виде банки пепси или пива, упаковки жвачки или сникерса, тиражируется на телеэкранах в качестве подлинного героя наших дней. Право, зачем ему или ей (по-кошачьи жмурящейся и мурлыкающей при виде колготок, кремов и лосьонов) заводить детей?
Впрочем, не нужно бы в данном случае обижать отрицательными сравнениями ни лошадей, ни кошек. Животный мир, к счастью, не знаком с извращениями, заразившими часть человеческого рода. Животный мир, в назидание нам, благоразумно руководствуется все тем же святым инстинктом плодоношения и размножения.
Меня восхищает и вдохновляет этот инстинкт бессмертия у трав и птиц, у рыб и тех же кошачьих. Никто из них никогда, в течение тысячелетий, не изменял поручению своего Творца. Потрясает отвага и безудержная страсть громадных косяков семги, которые ежегодно из теплых атлантических вод с безумной скоростью устремляются за тысячи километров к берегам Норвегии, чтобы, изнемогая от судорог, на грани жизни и смерти, отнереститься в холодных каменистых верховьях ее фьордов.
Людской зверинец в центре москвы
В самом начале уже говорилось, что наши домашние папараццисты в своем буйном рвении недавно переступили некоторую рубежную черту и теперь как бы сполна легализовались. Речь идет, разумеется, о передаче «За стеклом». Ее можно было бы больше и не обсуждать. Дело, как говорится, сделано, невеста замуж выдана. Призы и премии распределены. Сценаристы, режиссер и ведущий, вся телеобслуга отделались легким испугом, поскольку заметно робели, приступая к наглому в данных исторических обстоятельствах эксперименту. «Пипл, — по выражению Боровика-отца или кого-то еще из циников, — схавал». Кремль, в ближайшем соседстве с которым улюлюкал людской зверинец, величаво отмолчался. Может, дюжина-другая открытых протестных писем и поступила в адрес президента, но кто ж теперь не пишет открытых писем президенту?
Эксперимент, и точно, был крайне рискованный, поскольку подвергались ему не столько юноши и девицы «за стеклом», сколько миллионы телезрителей, впервые откровенно привлеченных к масштабному папараццистскому действу. Конечно, смотрела не вся страна, а только Москва да ближайшие околотки, то есть зритель уже облученный, ко всяким видам привыкший. Но и эти ведь могли не очень хорошо отреагировать. Устроители, слямзившие передачу с западных образцов, знали, что в той же Франции, к примеру, миллионы зрителей негодовали по поводу сходного людского зверинца, представленного, правда, гораздо большим числом подопытных.
Тайна сия велика есть, ни у кого теперь не допросишься статистических сведений о количестве звонков на ТВ с выражением глубокого возмущения. Но, судя по бледному виду и какому-то уж особо пошлому поведению ведущего Набутова при открытии и при закрытии подглядок, очень походило на то, что экспериментаторы сильно вляпались.