Наконец, очень подробно и по-своему доказательно Шафаревич объяснил всё, что было связано с гибелью Еврейского антифашистского комитета. Я сам долго над всем этим размышлял, и та информация, которая все время шла в перестроечных средствах массовой информации, как-то не корреспондировалась с временем, которое я застал, и с тенденцией жизни. Здесь действительно было какое-то, как доказывает Шафаревич, противостояние почувствовавшего интернациональную силу ЕАК и государства. Но я повторяю вслед за автором:
«Власть, только что выигравшая страшную войну, чувствовала себя всесильной и не могла уступить. Но по всем ее действиям видно, с каким трудом (или страхом?) она шла на конфронтацию» (стр. 238).
Здесь все было по-другому, нежели раньше, при «обыкновенном» советском терроре. Шафаревич довольно развернуто всё это показывает, так же как показывает и «вину» этого ЕАК перед властью. Ребята стали играть по законам, по каким привыкла играть власть. И ещё новая мысль — власть как бы стеснялась или боялась бить по своим, потому что многие годы синонимом слову «еврей» было слово «коммунист». М. Алигер: «Мы много плачем, слишком много стонем, / Но наш народ, огонь прошедший, чист, / Недаром слово „жид“ всегда синоним / С святым, великим словом „коммунист“».
«Михоэлс, по-видимому, был убит агентами МГБ, причем официально его объявили жертвой транспортной аварии. Уже более 20 лет политическое устранение в СССР такой декорацией не обставлялось. Выяснилось, что Председателя Коминтерна Зиновьева или Председателя Совнаркома — наследника Ленина — Рыкова можно попросту расстрелять. А поступить так с актером Михоэлсом слишком опасно. Казалось бы, по поводу Михоэлса Сталин мог повторить свой вопрос: „А сколько дивизий у римского папы?“ Но в какой-то другой иерархии Михоэлс оказался опаснее и весомее Рыкова» (стр. 239).
Но хватит об этом, мне самому уже эта тема надоела. Если бы не телевизор…
Утром я, конечно, полез в почтовый ящик, достал «Труд», и, конечно, эта очень смелая редакция народной газеты не напечатала всей второй половины моего высказывания.
20 сентября, пятница. В Думе фракция «Вся Россия» вместе с СПС — Немцов и Хакамада — продавили мораторий на проведение общероссийских референдумов сроком на год и 4 месяца. Дело в том, что инициативная группа в Думе, состоящая из коммунистов, подготовила четыре вопроса к этому референдуму. То, что коммунисты собрали бы 2 миллиона голосов, необходимых для того, чтобы референдум состоялся, не вызывает сомнения. Вопросы довольно жёсткие. «Недра — собственность государства». А это 72 миллиарда долларов, уходящих сейчас в руки новых «собственников». «Зарплата при любой форме трудоустройства — не ниже прожиточного уровня». Кстати, здесь же Зюганов объявил и этот самый прожиточный уровень: в провинции 1800 рублей, в Москве — 4000. Кажется, здесь ещё и вопрос о земле, и что-то четвёртое.
Вечером по НТВ состоялась передача «Свобода слова». Зюганов, круглолицый Володин, представляющий «Единую Россию», Хакамада — Союз правых сил, Юшенков, представляющий либералов, которые на этот раз объединились, и довольно принципиально, с коммунистами. Референдум — это один из главнейших инструментов волеизъявления! В передаче принимал также участие и демократ первой волны Юрий Афанасьев. Мне кажется, что Юрия Афанасьева, придумавшего в свое время понятие «агрессивное большинство», пригласили в передачу для поддержки молодых, уже давно сделавших понятие парламентской демократии и сам парламентаризм средством наживы, а он взял и их не поддержал. Это совсем не означало, что он за коммунистов. Всё это надо было видеть, чтобы понять, как вёлся этот спор и к каким подтасовкам прибегали Хакамада и Володин. В конце передачи, как всегда, был выслушан «глас народа». На этот раз взяли молодых, и эти молодые практически единогласно закопали либералов. Если бы эту передачу посмотрело всё население России, она бы могла иметь революционное значение.
27 сентября, пятница. Вчера вышла «Литературка» с большой подборкой по поводу всё того же памятника Дзержинскому. Категоричней всех высказались Марк Розовский и Илья Глазунов. Последний справедливо заметил, что надо бы восстановить памятник Александру Третьему, стоявший у храма Христа Спасителя, и памятник Александру Второму в Кремле. Вспомнил Глазунов и о фонтане, стоявшем на площади. Я тоже помню этот фонтан, он теперь на Ленинском проспекте у здания Академии наук. Замыкает всю подборку мое выступление. Я его наговорил по телефону с ходу и, как всегда, слишком горячо.