— Разве я не прав был, когда говорил, что Севастополь падет?! И вот он пал!
— Да-а…
— Вот тебе и «да-а»… Сейчас немцы развернутся вовсю на юге! Перебросят освободившиеся силы и прихлопнут Кавказ! Выпрут на Волгу!.. А дальше и Москва на очереди!..
Боря не мог больше слушать. «Тебя бы на фронт, ты бы враз их остановил! И почему таких берегут? На фронт не отправляют? Как тысячи эвакуированных мужиков, которые почему-то убежали от войны на Урал, в Сибирь, в Среднюю Азию? Скрылись за спины наших отцов?.. Почему Сталин с Жуковым не отдали приказ: всем мужчинам западных земель защищать свои города с оружием в руках?! Другое дело — Мария Тучинская приехала с детьми Гришей и Ривочкой. Муж на фронте, как и положено мужчине…».
С осени 41-го в половину дома, где жили Ушаковы, одну за другой вселили аж четыре семьи. И всех — в небольшую кухню. Отец, когда выслал справку и денежный аттестат, писал, что справка должна предотвратить уплотнение квартиры (семьи) командира-фронтовика. Но не тут-то было!.. А ведь кое-кого не уплотняли. И семьи были меньше, и дома горкомхозовские, и жилплощадь такая же: кухня и комната. И глава семьи был дома, а не на фронте…
А эвакуированные были черт знает какие! Кроме Тучинской у Ушаковых жили два мужика среднего возраста. Один — часовых дел мастер… И почему не призвали?.. Спал он на печке — самое теплое место. Другой — кряж-мужик, работал в мастерских. И был он не из западных областей, а из Чкаловской (Оренбургской), из Сорочинского района. Чего не жилось, не работалось дома? Тоже ведь Урал!.. Да еще недавно жену привез!.. Не кухонька, а целое общежитие!..
Ну, да все это можно было пережить, лишь бы на фронте были успехи. А то после победы под Москвой — снова боязнь и тревога. Есть ли в мире сила, которая победит фашистов?!
Вечером Боря встретился с братом Владимиром, работавшим токарем на заводе.
— Ну как, покосник? Когда придешь к нам трудиться? — похлопал Володя брата по плечу. — Как надумаешь, скажи, — вмиг устрою.
— Мал я еще. И ростом, и годами.
Владимир рассмеялся:
— В «жестянке» у нас работают такие же. Так что подойдешь!.. А со временем я возьму тебя к себе в механический. Будешь осваивать станок. Делать корпуса мин и снарядов.
Володя работник был отменный. Многое умел, а главное — хотел уметь. Про него в городской газете писали. Не случайно он ездил на областной слет молодых ударников в Свердловск.
— Иди, карточку будешь получать 500-граммовую. А перейдешь к нам — 600-граммовую. В два раза больше, чем получаешь сейчас.
— А как со школой? Учиться хочу…
— Будешь учиться. А до осени работать. Сейчас война, только так и надо жить…
Но жизнь внесла свою поправку. Вечером с работы пришла мама и спросила:
— В пионерлагерь пойдешь?
— А где он? И когда?
— На Трубном, в школе рабочей молодежи, срок — двадцать дней.
— А кто там будет?
— Школьники, такие же, как и ты…
Боря задумался, не зная, что ответить.
— Там три раза кормить будут, — выложила мама главный козырь, — и обещают, что хорошо. А здесь ты голодаешь.
И Боря согласился…
Однако уже через несколько дней пожалел о своем скоропалительном решении. Натянутые отношения с ребятами; конфликты с учителями; неприятие режима, основанного на казенщине, подозрительности, подсиживании… — все это привело к тому, что Боря, не дождавшись окончания срока, сбежал из лагеря.
Дома он, к радости, застал маму. С порога закричал:
— Не вернусь больше в лагерь! Работать пойду!.. Вовка где?
— На заводе, где ж ему еще быть?! — ответила мама. — Ты же знаешь, он много работает. Сейчас он бригадир! Ему дали фронтовую бригаду, и он не вылазит оттуда. А тут еще фронтовые заказы. Ты же знаешь, немцы-то наступают. Идут на Кавказ и, кажется, на Волгу… Требуется много оружия, чтобы их остановить. Вот Володя со своими ребятами и не выходит из цеха. Даже спят там, около станков. Им даже пищу из рабочей столовой приносят… Я тоже все время на работе, и тебе придется быть постоянно одному и голодать… А работать?.. Мал ты еще. Успеешь наработаться. Вся жизнь впереди… и работа тоже…
Но Боря все же настоял на своем. И наутро отправился к брату на завод, в механический цех. Володя оторвался от станка, на котором вытачивал корпус не то мины, не то снаряда. Улыбнулся:
— Работать будешь пока в «жестянке»… Подрастешь — возьму к себе. А теперь иди — мне некогда…
В цехе жестянщиков, или в «жестянке», как его называли, работало человек десять. Большинство — ученики, такие же «умельцы», как Боря. Только пришли месяца на два раньше, чем он. Бригадир, он же начальник цеха, — пожилой, худощавый Федотыч. Как оказалось впоследствии, немногословный, добрый человек. Еще понравилось, что все ребята из старого Каменска и учились в тех же школах, что и Боря. Главным рабочим инструментом был здесь молоток, а материалом — лист мягкого железа или алюминия.