Но у каждого времени — свой интерес к тому или иному периоду истории, свой интерес к литературе прошедших лет. К 2005 году, к 60-летию Победы некому оказалось издать антологии военной поэзии и военной прозы. Как некому оказалось отметить на государственном уровне 200-летие со дня рождения Александра Сергеевича Пушкина в 1999 году. Для сравнения, в 1899-м 100-летие со дня рождения Пушкина отмечалось всероссийскими торжествами, в каждом, даже самом малом городе был создан Пушкинский комитет, в гимназиях учреждались Пушкинские стипендии…
Меж тем книги о Великой Отечественной войне сегодня сохраняются главным образом в домашних библиотеках. В массовых библиотеках срок жизни книг короток. Поэтому, если проводить исследование, как относится новое поколение к литературе о Великой Отечественной войне, надо прежде выяснить, имеется ли у него возможность выбрать книгу о войне из множества других книг. Этой возможности нет.
Юрий Ключников
ОДИНОЧЕСТВО ГЕНИЯ
240 лет назад 4 апреля 1765 года в пять часов пополудни в возрасте 54 лет пресеклась земная жизнь Михаила Васильевича Ломоносова.
Когда известие о смерти дошло до Зимнего дворца, наследник престола, будущий император Павел I, откликнулся на это событие так: «Что о дураке жалеть, казну только разорил и ничего не сделал».
На похоронах «при огромном стечении народа», как писал один из современников, шедший в траурной процессии драматург Сумароков бросил шагавшему рядом с ним академику Штелину, будущему биографу Ломоносова: «Угомонился дурак и не может больше шуметь». На что услышал в ответ: «Не советовал бы я вам сказать ему это при жизни».
Посетивший Ломоносова незадолго до его смерти тот же Яков Штелин услышал:
— Друг, я вижу, что должен умереть, и спокойно и равнодушно смотрю на смерть, жалею только о том, что не смог я совершить всего того, что предпринимал для приращения наук и славы Академии, и теперь, при конце жизни моей, должен видеть, что все мои полезные намерения исчезнут вместе со мною.
28 февраля с трудом передвигавший изъязвленные болезнью ноги статский советник Ломоносов в последний раз посетил Академическую канцелярию ради судьбы «инструментального художества мастера» Филиппа Тирютина и три часа доказывал комиссии несправедливость увольнения высококлассного специалиста. Но сумел добиться для своего подчинённого лишь хорошего аттестационного свидетельства, как уволенного «по сокращению штатов».
В начале марта, чувствуя, что покидают последние силы, Ломоносов задумал еще одну попытку защитить «сокращаемые штаты» и свои «намерения» — он решил добиться аудиенции у Екатерины II. И составил план предполагаемого разговора с императрицей. Вот что он писал за месяц до смерти.
«1. Видеть государыню.
2. Показывать свои труды.
3. Может быть, понадоблюсь.
4. Беречь нечего. Всё открыто Шлецеру сумасбродному. В Российской библиотеке есть больше секретов. Вверили такому человеку, у коего нет ни ума, ни совести, рекомендованному от моих злодеев.
5. Приносил его высочеству дедикации (посвящения. — Ю. К.). Да всё! И места нет.
6. Нет нигде места и в чужих краях.
7. Все любят, да шумахерщина.
8. Multa tacui, multa pertuli, multa concessi*.
9. За то терплю, что стараюсь защитить труды Петра Великого, чтобы выучились россияне, чтобы показали своё достоинство pro aris etc**.
10. Я не тужу о смерти: пожил, потерпел и знаю, что обо мне дети отечества пожалеют.
11. Ежели не пресечёте, великая буря восстанет».
Комментируя эти наброски несостоявшегося разговора с новой императрицей, биограф М. В. Ломоносова Евгений Лебедев писал:
«Уже при беглом взгляде на этот документ видно, что Ломоносов ничего не собирался выпрашивать для себя лично (хотя и идет разговор о „местах“). Здесь жизнь со смертью борется. Здесь решаются судьбы новой русской культуры. Здесь дело идёт либо о приумножении достоинства, славы, знания великого народа, либо о полной потере всего этого, о культурной деградации и погружении в хаос. Ломоносов хотел прийти к Екатерине, чтобы напомнить, а не славословить императрицу и в гораздо большей степени спросить с неё, чем просить у неё. И предостеречь: „ежели не пресечёте, великая буря восстанет“. Так с царями говорят пророки, а не просители и не прожектеры».