«Самозащита» — ныне влиятельная политическая партия — зарождалась как фермерское движение. Лидер «Самозащиты» Анджей Леппер завоевывал популярность своей борьбой с коррупцией. Что касается Лиги польских семей, то, по мнению ряда аналитиков, ЛПС увидела свет благодаря поддержке со стороны католической церкви, не желавшей связывать себя с «Самозащитой». Политические платформы обеих партий похожи, а их взгляды на ЕС выражены в ключевой фразе Леппера: «При нынешних условиях Польше уготована роль страны третьей категории в Европейском Союзе». По мнению лидера «Самозащиты», Польша будет являться «поставщиком дешевой рабочей силы для стареющего населения ЕС и рынком сбыта продукции Союза».
Развивая свои мысли, евроскептики также обратили внимание на следующие негативные аспекты членства:
— Экономические потери. Ряд предприятий животноводческой отрасли был закрыт вскоре после вступления Польши в Союз (как не соответствующие стандартам ЕС). Квоты, установленные Брюсселем на производство некоторых видов сельхозпродукции (молоко, говядина, сахар), предусматривают, что Польша должна их производить меньше, чем необходимо для внутреннего потребления. Это, естественно, влечет за собой наращивание импорта, хотя польские земли и климат благоприятны для интенсивного животноводства и растениеводства. Тот факт, что польские фермеры не могут рассчитывать на субсидии аналогично их французским и немецким коллегам, еще более усугубляет ситуацию. Роман Гертых, лидер ЛПС, подчеркнул, что «крестьяне пострадают больше всех. Рост цен на строительные материалы и энергоресурсы также вызовет серьезные проблемы».
— Возможная потеря суверенитета. Лига польских семей назвала вступление в ЕС «пятым разделом Речи Посполитой». Замечен также рост антигерманских настроений, вызванный опасениями, что немцы скупят западнопольские земли. Так, Анджей Леппер заявил: «Я ничего не имею против немцев. Но мне глубоко неприятен их экономический экспансионизм. 12-летний переходный период, в течение которого иностранцам запрещено покупать наши земли, не имеет никакого значения. Немцы ждали 60 лет. Они подождут еще немного, чтобы воссоздать то, чем являлась Восточная Пруссия до войны. Лично я (в отличие от наших лидеров) не могу забыть Историю».
— Нравственное разложение. Есть вероятность, что под давлением атеистической бюрократии Брюсселя Варшаве придется отменить законы, запрещающие аборты… ЛПС цитирует ныне покойного Иоанна Павла Второго, который предупреждал, что Польша должна суметь остаться в европейских структурах государством «со своим духом, культурой и обликом» (непонятно, почему же папа римский, понимая опасность общеевропейской «морали», усиленно толкал своих земляков в объятия Брюсселя?).
К слову, еще в 1999 году Синод епископов римско-католической церкви констатировал, что люди в Европе ведут себя так, «как если бы Бог не существовал».
Готовы ли поляки ради евроинтеграции пожертвовать христианской моралью и нравственностью? Для многих это по-прежнему непростой вопрос.
Париж и Гаага: дружное «нет»
До недавнего времени Франция и, особенно, Нидерланды считались строго пробрюссельскими странами. Средства массовой информации, ведущие политические партии и общественные объединения воспевали хвалебные оды европейскому строительству. Казалось, ничто не сможет поколебать скалу еврофильства в государствах, принимавших активное участие в интеграционных процессах с самого их начала. Сторонники ЕС имели стабильное большинство в парламентах и правительствах. «Евробарометр» утверждал, что в Голландии членство в ЕС воспринимают как «позитивное явление» 82 % граждан, а во Франции — 88 %. В таких тепличных условиях не страшно советоваться с народом… Подумав, элита решила сделать шаг навстречу «простецам». И допустила роковую «ошибку». Глас людской прозвучал настолько сокрушительно, что руководство Еврокомиссии и чиновники в Париже и Гааге долго не могли прийти в себя. Им, наверное, очень хотелось повернуть время вспять. Но над временем владычествует Господь, а богатый и влиятельный Брюссель здесь, к счастью, бессилен.
Франция стала второй по счету страной, вынесшей текст Евроконституции на всенародное обсуждение. Первый «конституционный» референдум состоялся в феврале 2005 года в Испании, причем большинство испанцев (из незначительного числа пришедших на участки для голосования) сказали «да» брюссельскому проекту. Не столь податливы оказались их восточные соседи: 54,7 % французов отвергли Основной закон. Явка составила 69,30 %. Тем самым Франция подчеркнула свой высокий интерес к конституционному вопросу (для сравнения: в июне 2004 года, когда проходили выборы в Европарламент, на избирательные участки пришло 42,76 % избирателей).