Как в своё время откликнулась Россия на Отечественную войну 1812 года — Пушкиным, а на Первую мировую, революцию и гражданскую — Шолоховым, так и на Великую Отечественную — Свиридовым.
И совсем не случайно музыка, написанная на слова Александра Сергеевича девятнадцатилетним юношей, звучала по всей стране в пятьдесят третьем.
В селе моего детства — древней Лопасне её исполнял наш районный хор. В репертуаре свиридовские хоровые партитуры занимали немалое место. А хор был одним из лучших сельских самодеятельных хоров страны. В то время постоянно проводились музыкальные смотры на лучших сценических площадках столицы. Если мне не изменяет память, лопасненские пели и на сцене Большого театра.
— Передайте привет Георгию Васильевичу Свиридову, — сказал ещё раз Володя Бережной, помахал рукою и пошёл к своему трактору.
По нашим ли только рассказам знал он композитора? Мы тогда кроме работы за столом часто бывали в совхозных и колхозных бригадах, беседовали о литературе, музыке, о современном состоянии нашего общества, обо всём, о чем просили нас рассказать доярки и трактористы. И всё-таки не только от нас слышал Володя о композиторе, и не только из-за нашей просветительской деятельности «до слёз» любила его музыку жена Володи, Аня.
В те счастливые для русской культуры времена по телевидению шли десятки просветительских программ. Достаточно вспомнить блистательные: Евгения Светланова, Святослава Бэлзы, Ольги Доброхотовой. Тогда прошли и несколько телеочерков о Георгии Васильевиче. Многое рассказывалось и о литературе: с экрана звучали стихи и проза. Где нынче всё это? Не выдержало испытания «рейтингом»! Услышав это слово по телевидению, мой старый друг, знаток древних русских речений сибиряк Иззот Дормидонтович, недоуменно спросил:
— А чо они выражаются? Надо бы постыдиться!
…Большой зал консерватории был уже полон, когда мы вошли в него. Нынче места наши находились по левой стороне партера, достаточно далеко от прежних. Я посмотрел туда, стараясь увидеть Георгия Васильевича. В зале его не было.
Сегодня всю программу целиком исполняла Академическая русская хоровая капелла имени А. Юрлова. И открывалась она концертом его памяти. Георгий Васильевич безмерно ценил Александра Александровича, считал величайшим хоровым дирижёром, относился к нему с нежной любовью, часто вспоминал о безвременно ушедшем: Юрлов не дожил и до пятидесяти лет.
— Георгия Васильевича в зале нет, — сказал я Майе, — не захворал ли? Эльзы Густавовны тоже не вижу.
На сцену вышла ведущая концерты в консерватории бессменно вот уже десятилетия подряд Анна Чехова. Со свойственной только ей теплотой, безупречной русской речью она не просто объявила программу, но поведала о ней. Зал оценил.
Анна Дмитриевна обладала удивительным, благородным артистизмом. И благодаря ей каждый концерт в Большом зале приобретал своё, особое лицо. Завсегдатаи консерватории искренне любили ведущую, вполне оценивая этот редкий талант, и рукоплескания ей были тогда продолжительными. Но принимала она их только как благодарность автору. И в подтверждение этому, когда смолкли аплодисменты, произнесла тепло и доверительно:
— Герой Социалистического Труда, народный артист СССР, лауреат Ленинской премии, лауреат Государственных премий Георгий Васильевич Свиридов!..
Зал разразился овацией. Свиридов вышел на сцену степенным шагом. И встал рядом с ведущей, плечо в плечо. Она сделала два шага в сторону и несколько в глубь сцены. Он попросил её вернуться к нему. Так они и стояли рядом, пережидая шквал восторга. Георгий Васильевич низко поклонился исполнителям, потом залу, давая понять всем своим видом, что он тут, на сцене, не ради славы, но ради памяти своего друга — величайшего русского хорового дирижера.
Его поняли, наступила глубочайшая тишина. Мне показалось, что люди перестали дышать. Свиридов в этой тишине покинул сцену. И тут ведущая произнесла:
— Концерт памяти Александра Александровича Юрлова! — Тишина как будто стала ещё глубже. — Два хора на слова Сергея Есенина: «Ты запой ту песню», «Душа грустит о небесах». Солист Константин Золотарёв.
Это было чудо: зал не ответил аплодисментами, но ещё более замер. И эта тишина была началом Великой музыки: слова и мелодия слиты воедино, и в них — счастливая печаль и радость. Такое доступно только молитве. Одна из черт русской народной культуры — причастность к Богу, молитвенность. И самый яркий выразитель её в музыке — Свиридов.
Чистой, высокой молитвой, в которой одна только Любовь, наполнен концертный зал. Господи, как хорошо нам, всем вместе! Два великих — поэт и композитор — творят Чудо. Точнее, это творит Георгий Васильевич, не просто проникая в самую суть есенинского слова, но и воскрешая душу поэта, дарит её миру.