В результате экономической и информационно-психологической войны была размонтирована “центральная матрица” мировоззрения населения России, оно утратило систему ценностных координат. Медики даже говорят о разрушении динамического стереотипа, вырабатываемой в культуре способности ориентироваться в социальном пространстве и времени. Именно этим они объясняют аномально высокую смертность населения трудовых возрастов**. Этим же во многом объясняется и всплеск преступности, особенно с применением насилия.
Кризис мировоззрения в советском обществе начался задолго до реформы 90-х годов, он явился ее предпосылкой. Его проявлением стало зарождение социалистического постмодернизма. Суть его, как и вообще постмодернизма, была в релятивизации, разрыхлении ядра системы ценностей, в ослаблении ее иммунитета против ценностей социальных патологий (признаком этого было, например, бурное развитие уголовной лирики, широкая популярность диссидентских воззрений в широком смысле слова). Перестройка нанесла по ослабленному культурному основанию народа мощный удар и в большой мере разрушила его (точнее, в достаточной мере, чтобы парализовать волю). Используя введенный в 70-х годах термин, можно сказать, что в 90-е годы мировоззренческая матрица народа Российской Федерации представляла собой ризому — размонтированную среду без матричной иерархии, среду “тотальной равнозначности”, лишенную “образа истинности”***. Это утрата связной картины мира и способности к логическому мышлению, выявлению причинно-следственных связей.
В этом состоянии большинство населения РФ действительно утратило некоторые важнейшие качества народа, необходимые для выработки программы и для организации действий в защиту хотя бы своего права на жизнь. Можно говорить, что народ болен и лишен дееспособности, как бывает ее лишен больной человек, который еще вчера был зорким, сильным и энергичным. Но и в этом болезненном состоянии он продолжает подвергаться тяжелым ударам, направленным на разрушение его самосознания****.
В начале реформ господствующее меньшинство утверждало, что речь будет идти о “пересборке” народа, о консолидации атомизированных индивидов, “освобожденных” от уз советского тоталитаризма, в классы и ассоциации, образующие гражданское общество. Этому должны были служить новые отношения собственности и создание системы политических партий, представляющих интересы классов и социальных групп. На первом этапе эти партии должны были принять активное участие в демонтаже старого народа.
В соответствии с этим планом должны были быть реформированы и механизмы, “воспроизводящие” общество — школа, СМИ, культура и т. д. При этом, как утверждалось, должен был возникнуть новый “средний класс” и таким образом образоваться достаточно многочисленный демос. Для выжившей при таком переходе части обедневшего населения, остающейся в статусе охлоса, предполагалось создание систем благотворительности и право на социальные протесты. Как известно, эти планы оказались утопическими (для тех, кто в них искренне верил) и выполнены не были. Гражданского общества и обширного “среднего класса” не возникло. Возникла патологическая, резко поляризованная социальная система.
В этой системе большинство населения РФ в его нынешнем обессиленном состоянии “съеживается” и низводится до положения бесправного меньшинства. В рамках демократических процедур (например, выборов) это “меньшинство” не может отвоевать и защитить свои права и обречено на вымирание. Тот факт, что в численном отношении этот “бывший” народ находится в РФ в большинстве, при установленной демократии западного образца не имеет никакого значения — как для англосаксонских колонизаторов Северной Америки не имела значения численность индейцев при распределении собственности и политических прав.
Этот момент даже закреплен в праве. Специалист по правам человека разъясняет смысл ярлыка “меньшинство”: “В некоторых обстоятельствах и с определенной целью в качестве меньшинств рассматриваются… и люди, составляющие численное большинство в государстве, но лишенные при этом на уровне законодательства или на практике возможности в полной мере пользоваться своими гражданскими правами”*. Другой антрополог специально отмечает: “Я заключаю слово “меньшинства” в кавычки, поскольку во многих случаях подобные группы обладают фактическим численным большинством, но при этом относительно безвластны”**.