— Не пойдет, братва.
— Почему?
— Лебеди, они виноград не едят, вот в чем дело…
Жора-моряк никогда подробно не рассказывал о своем довоенном житье-бытье. Лишь однажды за утренней папиросой поведал кое-что Джульке. Бывает такое настроение, когда хочется поведать о том, о чем раньше он старался умалчивать.
— Я всегда думаю, Жора, — сказала Джулька, — почему ты домой не вернулся? Там ведь войны не было, все на месте, все целое.
— Там все разбито, Джулия… — Жора-моряк глубоко затянулся, скосив глаза, смотрел, как подрагивает на конце папиросы серый столбик пепла. — Хороший табак, долго пепел держится… В общем, понимаешь, не ждут меня там… такого вот. Я не о родителях, их у меня нет. Я о другом человеке… Возвращаться-то надо кому-то на радость. А какая с меня ей теперь радость? А значит, и возвращаться не следует… — Он докурил папиросу, бросил в жестяной совок, лежавший у края тротуара, — дворники заканчивали свой утренний труд.
На вещевом складе пожилой старшина выдал каждому из новобранцев по паре нового белья, пахнущие махоркой шинели, гимнастерки и галифе из диагонали, потом английские ботинки с круглыми носами и скатанные на манер бинтов обмотки.
— Портянки в белье, с кальсонами вместе, — сказал он. — Пилотки и ремни в шинельном кармане. Гражданское барахлишко свернете. И не забудьте бирочку с фамилией на него навесить. А теперь айдате в баню!..
Самым трудным оказалось правильно намотать портянки. Как ни прикладывали их к ноге, жесткая бязь соскальзывала или сбивалась в комок. Только у Ромки получилось на удивление ловко и с первого же раза.
— Жора-моряк показывал. — Ромка плотно обернул ногу портянкой, сложил ее раз, другой, заткнул кончик и потянулся за ботинком. — Молодец — научил!
— Жора-моряк?! — удивился Минасик. — Но у него ведь…
— Ну и что? — перебил Ромка. — Я к нему зашел попрощаться, а он вдруг спросил насчет портянок: «Умеешь?» Я отвечаю: «Откуда умею, на черта мне эти тряпки, носки лучше!» Оказывается, в армии носки не разрешают. «Давай, — говорит Жора, — снимай сандали, учить буду!» И стал показывать. Полотенце взял — раз-раз и накрутил. Потом меня заставил. «Иначе, — говорит, — мучиться будешь, ноги натрешь…» Я потом еще дома тренировался, бабка старую наволочку дала, очень хорошо получилось…
«Мог бы и нас предупредить, — подумал Ива, приглядываясь к тому, как управляется со своими портянками Ромка. — Обязательно ему выставиться нужно!..»
Ромка несколько раз продемонстрировал свое искусство. Он был доволен собой и особенно тем, что оказался предусмотрительнее Ивы и Минаса.
Дело в том, что они тоже ходили к Жоре-моряку прощаться. И когда разговор у них коснулся сложностей предстоящей службы, Жора, помнится, сказал что-то об этих своенравных портянках. Но Ива поспешил перейти на другую тему — показалось неловким говорить с Жорой-моряком о вещах, которые тому уже никогда не понадобятся.
Прощаясь с ними, Жора сказал:
— Чего бы вам подарить, ребята, на память? Абажур не годится, не тот случай…
— Да не надо ничего… — начал было Минас.
— Тихо! — прервал его Жора-моряк. — Не сбивай с мысли… О! Знаю! Есть у меня две нужные военному человеку вещицы. Конечно, лучше, чтоб у вас не дошло до них дело, потому как страшное оно… И все же всякое может случиться, война еще не кончилась.
Он дотянулся до висящей на стене картины, снял ее. За ней на двух гвоздях висели короткие ножи с черными рукоятками, отделанными медью.
— Немецкая работа. — Жора расстегнул ремешок, вынул один из ножей. Ослепительно блеснуло широкое лезвие. — Настоящая золингеновская сталь. — Он повернул лезвие к свету. — Видали, что написано?.. «Все для Германии», поняли, как они? Здесь еще на ручке орел был со свастикой, да я сковырнул, нечего ему красоваться… Так что берите на память и… пусть они вам не пригодятся!..
Как выяснилось, Ромка тоже получил подарок от Жоры-моряка. Но об этом Ива и Минас узнали гораздо позже.
Свой отъезд Ива представлял совсем не так, как получилось в действительности. Он помнил проводы Кубика: забитые эшелонами запасные пути товарной станции, танки на платформах и часовые возле них. Жаль, конечно, что не было тогда оркестра, столь необходимого в подобных случаях.
А теперь вот оркестр был, зато отсутствовало все остальное: эшелоны, часовые, сидящие в теплушках солдаты. Был обычный пассажирский поезд, который предстояло взять с боя, потому что проездные документы в райвоенкомате выписали, разумеется, в бесплацкартный вагон.