Август молча стоял у стены, прислонившись затылком к карте города. С тем же успехом он мог быть фотографией. Он присутствовал здесь не для того, чтобы говорить или даже слушать. Насколько он мог судить, он находился рядом с ними только для того, чтобы его видели. Он служил предостережением и напоминанием.
«Такова сила – она кроется в восприятии», – вымолвил Лео.
«Не Лео, – поправил себя Август. – Не настоящий Лео. Только голос».
Не-Лео недовольно поцокал языком.
Сидящий во главе стола Генри Флинн помалкивал. Он выглядел… усталым. Под запавшими глазами прочно обосновались синяки. Генри всегда был худощавым, но сейчас неуклонно двигался к истощению.
– Мы попытались прошлой ночью взять холодильник, – начал Маркон. Холодильниками они называли здания, в которых малхаи и Клыки держали пленников. – И мы потеряли пятерых солдат. Пятерых. Ради чего? Ради северян, которым было плевать на нас до тех пор, пока их самих не припекло. И люди вроде Беннета или Пэрис – они думают, что…
– Я, может, и слепая, но не глухая! – язвительно бросила старая женщина, сидящая напротив – в кресле советника.
Когда Август впервые встретился с ней, она роняла сигаретный пепел в яичницу, но сейчас она выглядела величаво и естественно.
– Каждому известно, что я поддерживаю людей по ту сторону Линии. Легко говорить, что бы сделали вы, будь вы на их месте, но нельзя винить их в том, что они хотят жить.
Свара вспыхнула снова, набирая обороты. Август закрыл глаза. Ему не нравился шум. Ситуация было неприятной, как и все человечество.
Большую часть своей короткой жизни Август делил людей на хороших и плохих, чистых и запятнанных – категоричное разделение, черно-белый мир, – но последние шесть месяцев продемонстрировали ему множество оттенков серого.
Впервые Август заметил это в Кейт Харкер, но он всегда думал, что она исключение, а не правило. Теперь же повсюду он видел разделение, порожденное страхом и потерями, надеждой и сожалением.
Гордецы умоляли о помощи, а те, кто уже чем-то пожертвовал, наотрез от нее отказывались.
ФТФ разделились – не только здесь, в совете, но и непосредственно в войсках.
– Мы должны защищать себя.
– Мы никого не должны защищать.
– Мы покупаем время за жизни.
– Мы хоть чего-то добились?
– Август, ты что думаешь?
Август моргнул, приходя в себя. Что он думает? Он бы предпочел читать, драться, делать что угодно, чем стоять у стены и слушать, как мужчины и женщины говорят о человеческих жизнях, будто это всего-навсего числа.
Ему надоело наблюдать за тем, как они низводят плоть и кровь до пометок на бумаге, знаков на карте.
Но Август подавил свой порыв и попытался встать на позицию других.
– Все монстры, – медленно проговорил он, – хотят одного и того же – еды. Они объединены общей целью, в то время как вы разделены своей моралью и гордостью. Что я думаю?.. То, что если вы не объединитесь, вам не победить.
В комнате воцарилась тишина.
«Вот речи истинного лидера», – сказал Лео.
На лице Генри промелькнула усталая улыбка.
– Спасибо, Август, – сердечно произнес он.
Вот оно – то самое тепло, которое Август много лет учился имитировать!
Август едва не принял дружелюбное выражение, но тотчас себя одернул, сохраняя бесстрастный вид.
Вскоре Генри отдал приказы о выступлении, и комната опустела. Освободившись, Август выскользнул за дверь.
С другой стороны холла располагался центр наблюдения. Ильза стояла перед мониторами. Ее светлые рыжеватые волосы сияли, подсвеченные экранами, свет и тени мелькали по лицу, звездочки на коже вспыхивали и меркли.
Август прошел мимо нее, обогнул центр связи, где за пультом сидел Филлипс. Могло показаться, будто левая рука Филлипса лежит на столе совершенно спокойно, но Август сам видел масштаб бедствия: он удерживал бьющееся тело Филлипса на медицинском столе, пока Генри пытался сшить кожу и мышцы, жестоко искромсанные когтями корсаи.
Филлипс научился стрелять другой рукой и был одним из немногих желающих драться за Линией, но Харрис заявил, что не примет давнего партнера обратно в подразделение, пока тот не сумеет одолеть друга в бою. Сегодня Филлипс щеголял синяком на скуле. Он был близок к цели.
Август уже добрел до лифтов, когда услышал, что его нагоняет Генри.
– Август, – сказал он, подстраиваясь под шаг сунаи, – пойдем-ка со мной.
Двери лифта разъехались, и они вошли внутрь. Когда Генри нажал на кнопку второго этажа, Август напрягся.
Прежде Компаунд был обычным высотным многоквартирным домом. На втором этаже располагались тренажерные и актовые залы. Теперь там обучали новых рекрутов.