Последнее письмо от Ленина Инесса получила примерно за две недели до отъезда в Кисловодск, откуда ее тело привезут в цинковом гробу.
На письме нет даты, составители XIII Ленинского сборника пометили: «1920, август, ранее 17-го».
«Дорогой друг! Грустно очень было узнать, что Вы переустали и недовольны работой и окружающими (или коллегами по работе). Не могу ли помочь Вам, устроив в санатории? Если едете во Францию, готов, конечно, тоже помочь: побаиваюсь только, и даже боюсь только, очень боюсь, что Вы там влетите... Арестуют и не выпустят долго. Не лучше ли в Норвегию (там по-английски многие знают) или в Голландию? Или в Германию? В качестве француженки, русской или канадской подданной? Лучше бы не во Францию, а то Вас там надолго засадят и даже едва ли обменяют на кого-либо. Лучше не во Францию.
Отдыхал я чудесно, загорел, ни строчки не видел, ни одного звонка.
Охота раньше была хороша, теперь разорили. Везде слышал Вашу фамилию: “Вот при них был порядок” и т.д.
Если не нравится в санаторию, не поехать ли на юг? К Серго на Кавказ?
Серго устроит отдых, солнце, хорошую работу, наверное, устроит. Он там власть. Подумайте об этом.
Крепко, крепко жму руку. Ваш Ленин».
Родственникам моим очень нравилась фраза об охоте и об Армандах, при которых был порядок. Моим коллегам, которые со мной говорили об этом письме, квинтэссенцией смысла казалось сопротивление Ленина желанию Инессы поехать во Францию. С этой просьбой еще в декабре 1919 г. Бюро Коминтерна обратилось в Политбюро РКП(б). Инесса хотела уехать из Москвы, от сплетен вокруг ее дружбы с Ульяновыми, от интриг в «террариуме единомышленников», как мы говорим сейчас. Понятно, почему Ленин был против Франции. Всего полтора года назад Кремлю пришлось на государственном уровне вызволять Инессу и двух других членов миссии Красного Креста. Тогда власти Франции объявили Инессу террористкой, сославшись на тот давний эпизод из ее биографии, когда она была арестована в Москве как эсерка. Хотя эсеркой никогда не была.
А я, прочитав в сотый раз это письмо, вдруг увидела еще один заключенный в нем смысл. Раньше от меня ускользала одна фраза, маленькая фразочка. Ласково, любя по-дружески, Ленин предлагает Инессе уехать к Серго на Кавказ.
«Он и отдых устроит и хорошую работу, наверное, устроит».
Раз Инессе опротивела Москва и она недовольна своим окружением, своими коллегами по работе (он не мог не понимать, что Инессу попросту травят), пусть тряхнет стариной. Ей не привыкать жить в чужих краях. Тем более товарищ Серго, бывший ученик школы Лонжюмо, всегда восхищался личностью товарища Инессы.
Я не знаю всей географии ленинских передвижений, но, по-моему, на Кавказ он не ездил. И не понимал, что ожидало Инессу на Кавказе.
Где в горах скрывались банды, где стреляли, где не было никакого Коминтерна, где никому был не нужен ни ее французский, ни ее английский, ни ее связи с европейскими социал-демократами, ни ее служение идее мировой революции?
Инесса долго колебалась. И тут Андрюша простудился. Врач посоветовал климат Кисловодска.
И она поехала. Взяла с собой верного товарища по эмигрантской жизни — семнадцатилетнего Андрюшу. Наверное, решила присмотреться, встряхнуться, надеялась снова ожить...
И умерла.
1 сентября 1920 г. она записала в дневнике, что давно уже мертва.
ДЕТИ ИНЕССЫ
3 мая 1919 г. минский губернский военком и секретарь губкома партии получили телеграмму из Кремля:
«Летчик-наблюдатель 38-го авиаотряда Федор Александрович Арманд лично мне известен, заслуживает доверия, хотя он бывший офицер и не коммунист. Прошу товарищей красноармейцев и комиссаров не подозревать его. Телеграфируйте о передаче этой моей телеграммы в соответствующую воинскую часть. Предсовобороны Ленин».
Так благодаря второму сыну Инессы и Александра Евгеньевича Федору Арманды получили «охранную грамоту» от Ленина. Это необъяснимо, но в период репрессий Сталин не преследовал семью товарища Инессы. Как будто ленинская «охранная грамота» действительно имела для него значение. У детей Инессы бывали неприятности, но никто из них не был арестован.
Исключением стала трагическая судьба бывшего мужа Инессы-младшей, немецкого коммуниста Гуго Эберлейна. В 1937 г. он был расстрелян на Бутовском полигоне. Ину на некоторое время понизили в должности, отправили работать в библиотеку артели инвалидов.
Старший сын Инессы Федоровны, Александр Александрович, был уволен после самоубийства Серго Орджоникидзе, у которого в ведомстве работал по личному приглашению старого большевика. Орджоникидзе, как известно, покончил с собой после конфликта со Сталиным. Но спустя недолгое время Александра Арманда восстановили на работе. Я не раз встречала людей, которые трудились с моим родственником во Всесоюзном теплотехническом институте. «Какой прекрасный это был человек! Он работал заместителем директора института. О таких руководителях можно только мечтать». Если бы в моем распоряжении была характеристика, возможно, я увидела бы там строчку «скромен в быту». Александр Александрович женился на харьковчанке Галине Шапиро, подруге своей сестры Ины. Девушки познакомились на фронте во время Гражданской войны. Ина пригласила Галю погостить в их доме на Манежной. Ее старший брат Александр влюбился в красавицу с серьезным выражением лица буквально с первого взгляда. Цельностью своих взглядов она напоминала ему мать. Долго не раздумывая, они оформили отношения. У супругов родились четверо сыновей. Старший из них, тоже Александр, во время войны был сапером. Он погиб в 1944 г. в результате той самой роковой ошибки, которая в жизни сапера случается лишь однажды. Второй сын этой пары Неон Александрович после войны поступил в МГУ на физический факультет. Вскоре он познакомился с москвичкой Галей Щербук и довольно быстро сделал ей предложение руки и сердца, пояснив, что у него совершенно нет времени, чтобы ухаживать и провожать девушку домой на Каляевскую улицу, а потом возвращаться к себе на Якиманку. Когда после ЗАГСа новобрачный привел молодую жену в дом к своим родителям, где им предстояло жить, она была поражена полным отсутствием признаков домашнего уюта в трехкомнатной, роскошной по тем временам отдельной квартире. Мать и отец Неона были заняты наукой, трое сыновей — учебой. Держать домработницу родители категорически отказывались — не для того революцию делали, чтобы возобновлять буржуазные привычки. Буржуазными мама Неона считала такие вещи, как ковры, абажуры, шторы на окнах и красивую посуду. Их младший сын Женя рассказал мне, что когда отец пытался заниматься с ним французским языком, то ребенок никак не мог себе представить, что такое la tasse — чашка. Отец ласково подсказывал: