Квартиру 82.
— А там кого?
— Варю Арманд.
— Лезьте выше, она сейчас идет с собрания.
При свете спички, которую зажег один из четверки, я увидел лицо, напоминавшее Ленина. Ватага студентов быстро обогнала этих четверых, кричат дежурному: “Быстрее ужин!” Входят первыми две женщины — одна молодая, другая пожилая, с сильно осунувшимся лицом. За ними коренастый мужчина в меховой шапке с высоко поднятым воротником — раскланивается со всеми: здравствуйте, здравствуйте! Вглядываюсь... Как будто... Нет...
Второй мужчина остается в передней.
Спрашиваю его:
— Это кто пришел? Товарищ Ленин?
Смеется:
— Да»37.
Молодежь встретила Ленина восторженно. И только Варя Арманд смутилась, увидав гостей. Ленин не раз подшучивал над ней, когда она ему рассказывала, как хорошо живут комсомольцы в общежитии. Обещал, что нагрянет с проверкой. Варя пугалась, уверяла его, что действительно условия у учащихся хорошие. Были, конечно, недостатки, общежитие не отапливалось, хлеба не хватало, но все же они получали студенческий паек и почти каждый день ели хотя бы раз. Но об этом Варя Ленину не рассказывала. На фоне общественных событий, считала Варя, все эти трудности незначительны.
И вот Ленин сдержал-таки обещание. Взял да и нагрянул с Надеждой Константиновной и Инкой!
Коммуна вхутемасовцев, где жила Варя, называлась «Первой коммуной». В ней обитали активисты комсомола, члены и кандидаты партии. Варя делила комнату с однокурсницей. Владимир Ильич и Надежда Константиновна начали щупать матрацы, проверяя их на мягкость — точнее, на жесткость. Надежду Константиновну усадили на Варину кровать, а Владимиру Ильичу кто-то из ребят принес невесть как оказавшееся в общежитии коммунаров соломенное кресло с очень высокой спинкой. Владимир Ильич стоял спиной к окну, разглядывал комнату. И увидел на стене единственный акварельный рисунок—паровоз, раскрашенный продольными линиями. Это была работа студента Стенькина, написанная им «в помощь Республике». В то время транспорт очень медленно ходил, и будущий художник предложил красить продольными линиями кузова, чтобы создать зрительное впечатление хоть о какой-то скорости. Конечно, Ленин засмеялся. Рассмеялись и все набившиеся в комнату к Варе коммунары. Началась дискуссия о революционном творчестве.
Варя потом признавалась, что все посещение прошло у нее как в тумане и она плохо помнит, о чем говорили в ту ночь.
Остались воспоминания участников той встречи. На эту тему написано немало книг и научных трудов. Интересно, что многие авторы перепутали имя Вари и называют ее Александрой.
Спорили о футуризме и реализме. Варвара Александровна вспоминала:
«Мы знали твердо одно: наше творчество должно помогать революции, оно для народа... Мы были за все формы декоративного искусства, которые могли быть использованы на улице. И спорили мы по этим вопроса в коммуне, в клубе имени Сезанна, на партийных и комсомольских собраниях».
Надежда Константиновна тоже записала в своем блокноте впечатления от встречи с молодежью.
«Был это голодный год, но много было энтузиазма у молодежи. Спали они в коммуне чуть ли не на голых досках, хлеба у них не было, “зато у нас есть крупа”, — с сияющим лицом заявил дежурный по коммуне вхутемасовец. Сварили они из этой крупы важнецкую кашу, хотя и была она без соли. Ильич смотрел на молодежь, на сияющие лица обступивших его молодых художников — их радость отражалась у него на лице. Они показывали ему свои наивные рисунки, объясняли их смысл, засыпали его вопросами. А он смеялся, уклонялся от ответов. Отвечал вопросом на вопрос...
— Что вы читаете? Пушкина читаете?
— Нет, мы — Маяковского!
После этого Ильич немного подобрел к Маяковскому, при этом имени ему вспоминалась вхутемасовская молодежь, полная жизни и радости, готовая умереть за Советскую власть»38.
Варя Арманд вышла замуж за своего однокурсника, будущего народного художника СССР Якова Ромаса. У этой пары родилась дочь Блона. Этого имени нет ни в каких святцах. Его придумала Варя в память о матери. Имя возникло из псевдонима, которым пользовалась Инесса, подписывая брошюры для женщин, — Елена Блонина. Блонина — от польского слова «блонь» — луг, поле. Несомненно, этот псевдоним Инесса взяла себе в память о том времени, когда они жили вместе с Ульяновыми в Кракове и каждый день часами гуляли по этим «блоням». Спорили, говорили о революции, шутили, смеялись или молчали. Крупскую нисколько не коробило имя Блона, как намек на прошлое, в котором ходили-бродили по польским блоням трое — не то партийная троица, не то исторический любовный треугольник.