Зверь-книга: Сб. — М.: ЭКСМО, 1997. — 448 с. — (Абсолютная магия).
Черный Баламут. — М.: ЭКСМО, 1998. — (Абсолютная магия).
Т. 1. Гроза в безначалье. — 480 с.
Т. 2. Сеть для миродержцев. — 448 с.
Т. 3. Иди куда хочешь. — 464 с.
(Переиздание: М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — (Нить времен).
Я возьму сам. — М.: ЭКСМО, 1998. — 480 с. — (Абсолютная магия).
(Переиздание: М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — 480 с. — (Нить времен).
Нопэрапон, или По образу и подобию. — М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. — 432 с. — (Нить времен).
Дорога: Сб. — М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. — 416 с. — (Нить времен).
Ожидающий на перекрестках: Сб. — М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. — 384 с. — (Нить времен).
Пасынки восьмой заповеди: Сб. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — 336 с. — (Нить времен).
Маг в Законе. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. — (Нить времен).
Т. 1. — 384 с.
Т. 2. - 400 с.
Одиссей, сын Лаэрта. — М.: ЭКСМО-Пресс. — (Нить времен).
Т. 1. Человек номоса. — 2000. — 416 с.
Т. 2. Человек космоса. — 2001. — 384 с.
Чужой среди своих: Сб. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. — 308 с.
В соавторстве с А. Валентиновым:
Нам здесь жить. — М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. — (Нить времен).
Т. 1. Армагеддон был вчера. — 448 с.
Т. 2. Кровь пьют руками. — 448 с.
В соавторстве с А. Валентиновым и М. и С. Дяченко:
Рубеж. — СПб.: Terra Fantastica; оЗон, 1999. — 576 с. (Переиздание: М.: ЭКСМО-Пресс, 1999. — (Нить времен).
Т. 1. Зимою сироты в цене. — 400 с.
Т. 2. Время нарушать запреты. — 416 с.
Игра в метафизический бисер
Василий Головачев. ПАЛАЧ ВРЕМЕН. — М.: ЭКСМО-Пресс, 2001. - 480 с. — 70 000 экз. — (Абсолютное оружие).
Следуя древнему принципу «новое — это хорошо забытое старое», В. Головачев взялся обновить жанр «космического путешествия», бывший мэйнстримом в научной фантастике середины прошлого века, развернув в его рамках космогонию в духе нашего времени.
«Палач времен» — третий и, очевидно, не последний роман сериала В. Головачева, посвященный событиям вокруг Древа Времен и Игры (первыми двумя были «Схрон» и «Бич времен»). Приятным сюрпризом станет этот роман для тех, кто мечтает отдохнуть за чтением от жесткого прессинга нашей жизни — бездонного кладезя фантасмагорий и гротеска для большинства произведений современных авторов, поскольку данный роман написан совсем не на злобу дня и в массе подобной литературы смотрится более чем свежо. Головачеву посчастливилось удачно проскользнуть между гиперреалистическим изображением уже опротивевшей повседневщины и ее сатирическими проекциями, не увязнуть в бесконечных мистико-философских руладах, а, напротив, углубиться в собственно научную фантастику, присовокупив серьезную концепцию к одному из необходимых элементов жанра — экшну.
Тяготение автора к широкомасштабности описываемых событий раскрылось здесь в полной мере. Человечество будущего открыло способы перемещения в различных временных континуумах и путешествует по мириадам отраженных метавселенных, образующих в своей совокупности Древо Времен. С открытием макрокосмических законов и созданием искусственного модуля для соединения ветвей Древа пришло знание об Игре как основе развития мироздания в целом.
Развертка временных пространств на страницах романа идет параллельно читательскому ознакомлению с целями и задачами Игры, которая вначале за смутными терминологическими намеками рисуется как нечто подобное семиотической Игре в бисер или, на худой конец, метафизическим шахматам, однако вскоре принимает вполне определенную форму архетипа битвы между добром и злом, между жизнью и смертью, разворачивающейся на бескрайних просторах Вселенной, где «растительной жизни» противостоит «пожирающий огнь», который нарушает установленные правила Игры и беспощадно коллапсирует пространства, стремясь подчинить себе все мироздание. У Головачева эта модель предстает в максимально возможной для научно-фантастического произведения многомерности и с интригующими действующими силами: марионетки (эмиссары) — игроки — судьи — заказчики, они же — зрители. В загадочных отношениях к Игре находится сам Творец. И конечно же самому уникальному и потому непредсказуемому его творению — человеку — предстоит оказать решающее воздействие на ход этой иррациональной на первый взгляд Игры.
Дух отцов жив в их детях, поколению пионеров межгалактических путешествий наследуют их отпрыски. Накопив родовую память и обладая способностью оперировать временем и пространством, аккумулировать волю людей, они тем самым приобретают значительный вес в Игре.
Коллизии «Палача времен» — это и не начало, и не конец, а одна из бесконечных цепочек развития игры «смеющегося бога», промысел которого все время ускользает от человека. Впрочем, почти в тех же отношениях находится всемогущий автор и робкий читатель, которому, как всегда, с нетерпением остается ждать продолжения.
Выхода нет
Александр Громов. ВОПРОС ПРАВА. — М.: ACT, 2000. — 416 с. — 11 000 экз. — (Звездный лабиринт).
Александр Громов — самый мрачный писатель-фантаст последнего десятилетия прошлого века. Верный ученик и последователь Стругацких, он пишет книги, в которых не оставляет человечеству никаких шансов на спасение. И отнюдь не потому, что Александр Громов — мизантроп до мозга костей. Скорее наоборот: он любит и человечество, и отдельного человека. Можно даже сказать — по-гоголевски жалеет это человечество, такое сирое и убогое, не приспособленное к нормальной человеческой жизни.
Александр Громов не гонится за крутизной сюжета и за внешними эффектами: у него совсем другая задача — поставить перед читателем серьезную проблему и заставить его задуматься над ее решением. Автор при этом не дает готовых ответов, давая возможность читателю самому найти ответы на поставленные вопросы. И когда перевернута последняя страница книги, образы и герои, созданные воображением писателя, еще долго не оставляют читателя, живут в его душе, и читатель невольно снова и снова переживает ситуации, в которые Громов поставил своих героев, чтобы вместе с ними попытаться отыскать-таки выход из, казалось бы, совершенно безвыходного положения. Но в конечном итоге приходит понимание, что никакого выхода действительно нет.
Читая произведения Александра Громова, невольно вспоминаешь Альбера Камю, французского писателя-экзистенциалиста, утверждавшего, что человек изначально, самим фактом своего рождения, поставлен в безвыходное положение, ибо у него нет выбора — в первую очередь выбора между жизнью и смертью. С одной стороны, человек волен выбирать — жить ему или покончить жизнь самоубийством. Но по существу, такая дилемма в действительности выбором не является, ибо жизнь дается человеку извне — как, впрочем, и смерть. Человек не может выбрать ни жизнь, ни смерть, ибо его бытие искусственно ограничено рамками, которые Альбер Камю называл «стенами абсурда». С точки зрения Камю, абсурдны и жизнь, и смерть…
Не берусь судить, насколько Александр Громов знаком с литературным и философским наследием французского писателя, но в его творчестве из книги в книгу красной нитью проходит мысль, высказанная великим французом: человек — посторонний в этом мире, и поэтому у него нет свободного выбора. В своем бытии человек ничего не может изменить, так как находится в тесных, заданных рамках своего экзистенциального существования.
«Выхода нет» — таков лейтмотив всех повестей и рассказов, вошедших в сборник. Выхода нет, потому что нет выбора…
Нет выхода у героя заглавного рассказа («Вопрос права»), который поставлен в такие узкие рамки, что, с одной стороны, он имеет все права как представитель человечества, а с другой — не может реализовать ни одного из них, так как их реализация вступает в противоречие с правами его невольного спутника, который, в свою очередь, пытается реализовать свое право — право на общение с себе подобным. И кибернетический «судья» считает именно это последнее право более приоритетным — такая вот юридическая казуистика, выбраться из которой невозможно, если неукоснительно соблюдать установленные обществом правила игры.