Кирьяков: "Не найти общий язык с Садыриным можно только при большом желании. Он прекрасно понимает игроков, может пошутить. В помине нет такого, как при Бышов-це, когда на базе гробовая тишина стояла, каждый был погружен в себя. Строгие рамки дисциплины, в которые нас загонял Анатолий Федорович, далеко не всем были по нутру. Особенно тем, кто за границей играл".
А уже в январе 94-го Шалимов в интервью моему коллеге по "Спорт-Экспрессу" Михаилу Пукшанскому заявлял следующее: "Колосков непотопляем – это ясно всем. Но я согласен играть в сборной при Бышовце, потому что он всегда стоял и, я уверен, будет стоять на стороне игроков, а не предаст нас, как это сделал Садырин".
Не сомневаюсь, что Шалимов с Кирьяковым искренне верили в то, что говорили. Молодости свойственны эмоции -вот и поменялось их отношение к человеку на 180 градусов за какой-то год. А на самом деле – не за год, а за ту самую минуту в афинской раздевалке, когда Садырин не поддержал футболистов в "обувном" вопросе…
Сами игроки тем не менее в те месяцы приводили игровые причины своих претензий к главному тренеру. Так, на нашумевшей пресс-конференции в пресс-центре МИД 25 декабря 93-го капитан сборной Шалимов сказал:
– Команда на глазах регрессирует, и мы не хотим в таком состоянии ехать на чемпионат мира, чтобы там опозориться. Поэтому мы потребовали назначения тренером сборной Бышовца, который всех нас хорошо знает и которому не придется строить команду заново. Мы считаем, что за оставшееся время он сможет вернуть нам игру, которая у нас когда-то была. Ведь всем нравилось, как мы играли в отборочном турнире чемпионата Европы (1992 года. – Прим. И. Р.), когда сумели опередить таких соперников, как сборные Италии и Норвегии.
С этим тезисом Шалимова согласиться трудно. Да, в отборочном турнире Euro-92 сборная СССР под руководством Бышовца выступила здорово, хотя с теми же итальянцами дважды сыграла вничью с одинаковым счетом – 0:0 и опередила их благодаря лучшим результатам встреч с другими командами. Но потом-то был финальный турнир, о котором капитан сборной почему-то упоминать не стал!
Не сделал он этого потому, что там, в Швеции, никакого намека на осмысленную содержательную игру у сборной не было. Бышовец сделал ставку на глухую оборону в ущерб атакующим действиям, и эти защитные бастионы помогли команде дважды сыграть вничью с ведущими сборными Европы -Германией (1:1) и Голландией (0:0). В последнем случае нашей команде еще и повезло, потому что судья не засчитал гол, забитый форвардом голландцев Марко ван Бастеном по всем правилам.
Прекрасно помню тогдашние ощущения – и свои, и друзей-болельщиков. Собственно от игры сборной СНГ тогда все, называя вещи своими именами, плевались – но ничейные результаты говорили о том, что, возможно, такая циничная тактика Бышовца была верной. Но когда в заключительном матче группового турнира, против потерявших уже всякую мотивацию шотландцев, потребовалось атаковать и выигрывать, сборная оказалась на это не способна и проиграла – 0:3. Бышовец видит в том разгроме не только и не столько футбольные причины, но факт остается фактом: даже намека на умный, творческий и привлекательный футбол команда тогда не продемонстрировала. И бесславно покинула первенство, а Бышовец вскоре уступил место главного тренера Садырину.
И не так уж плохо, между прочим, был проведен отборочный турнир ЧМ-94! Сейчас мы можем только мечтать, чтобы к последнему туру наша сборная уже обеспечила себе место в финальной стадии – тогда же это произошло, и поединок в Греции ничего не решал. Тем не менее, если исходить из высказывания Шалимова на пресс-конференции, футболисты вдруг затосковали по игре времен Бышовца. Мне в это, честно говоря, не верится.
Зато верится в другое. Всем известно, что Бышовец сумел "выбить" для футболистов очень солидные премиальные: за участие и две ничьи на Euro-92 они получили примерно такие же деньги, как и чемпионы Европы – датчане. Колосков выплачивать такие суммы команде, не преодолевшей стадию группового турнира, желанием не горел, но Бышовец встал на сторону игроков и заставил президента РФС выполнить взятые им на себя, пусть и чрезмерные, обязательства.
Игроки не могли это не оценить – и при случае не отблагодарить Анатолия Федоровича. Игра тут, полагаю, была ни при чем. А "при том" – то, что в критической ситуации Бышовец стал на сторону футболистов, а Садырин занял позицию руководства.
@ (r) @
А вот что на "обувную" тему сказал мне в 2003-м Колосков:
– У нас не было другого выхода, Reebok в то время был единственным спонсором, который давал деньги на сборную команду и обеспечивал ее экипировкой. К тому же мы были связаны общим контрактом с Олимпийским комитетом: эта фирма обеспечивала сборные по всем видам спорта. Поэтому я и стал жестко настаивать на выполнении контракта. Хотя, надо признать, претензии игроков по экипировке были справедливыми. Reebok делал свое дело безответственно. То присылали нам баскетбольную форму, то носки почему-то детского размера. И качество этой формы было, честно говоря, не очень. Понятно, что представить такое в "Интере", где играл Шалимов, было невозможно. Но мы тогда, как и вся страна, начинали наошупь. Мы ведь пришли из прежней эпохи, привыкли быть иждивенцами у государства – а тут надо было все зарабатывать и искать самим.
Оценка Колосковым работы экипировочной фирмы спустя десять лет после конфликта выглядит, как мы видим, жесткой и объективной. В разгар же скандала, в декабре 93-го, когда я делал с президентом РФС обширное интервью для еженедельника "Футбольный курьер", Вячеслав Иванович высказался на эту тему совсем иначе.
– Причиной взрыва стало и заключение контракта с фирмой Reebok…
– Ни по костюмам, ни по игровой форме вопросов не было. Скандал возник лишь из-за бутс. И из слов зачинщиков может создаться впечатление, будто ничего хуже продукции этой фирмы в мире не производится. Между тем больше чем полкоманды уже год как играет в Reebok.
– Постойте, но ведь Шалимов утверждает, будто ни одна уважающая себя команда не играет в бутсах Reebok.
– А как вы думаете, Бергкамп себя уважает? Весь "Спартак", кроме, кажется, Карпина, целый год обувается в Reebok. Да и ряд легионеров, кроме Колыванова, Юрана, Кирьякова, Шалимова и, по-моему, Канчельскиса.
Теперь о претензиях к качеству бутс. Действительно, первая партия бутс Reebok, изготовленная в одной из стран Юго-Западного региона, была крайне неудачной. Мы ее тут же забраковали, даже ребятам не стали показывать. Следующая же партия изготавливалась в Италии на тех же фабриках, что и бутсы лучших итальянских производителей. Ребята говорят, что бутсы просто великолепные. Подозреваю, что спартаковцы, а также Садырин, Симонян и Семин понимают толк в бутсах. Только после того как контракт с Reebok подписали главный тренер и начальник сборных команд, свою подпись поставил я. Некоторые игроки во главе с Шалимовым закапризничали – понесут, мол, потери от разрыва своих индивидуальных контрактов. Reebok пошел на компенсацию этим игрокам, выделив на это 100 тысяч долларов. Я советовал футболистам привезти в Москву свои индивидуальные контракты, чтобы мы имели основания для выплаты компенсации. Кто не захочет – не поедет на чемпионат мира, потому что 17 игроков не должны страдать от того, что пятеро играют в других бутсах…
Так когда же Колосков говорит правду – в 2003-м, рассказывая о баскетбольной форме и носках детского размера и делая вывод о безответственности Reebok, или в 93-м, восторженно расхваливая тогдашнего партнера РФС? Ответ, по-моему, очевиден.
В недавно вышедшей книге "В игре и вне игры" Колосков раскрыл финансовую подоплеку как своих комплиментов в адрес Reebok, так и жесткости в отстаивании интересов "обувщиков" во времена "письма 14-ти":
"Олимпийский комитет страны заключил контракт с компанией Reebok, по которому восемь футболистов сборной должны были играть в бутсах, которые выпускает эта фирма. На деле же в данной обуви играло три-четыре человека. За нарушение договора Reebok оштрафовал нас на кругленькую сумму. Так что мы лишились денег, которые должны были идти нашей команде в качестве премиальных. Для игроков это был чувствительный удар по карману".
(c) (r) (c)
События развивались стремительно. Вернувшись в "Хилтон", футболисты собрались в одном из номеров.
– Трезвые были? – спросил я Галямина, не подписавшего письмо.
– Да. Однозначно. Мы не были ангелами, но выпивать было некогда. 70-80 процентов игроков сборной выступали за границей, и нам наутро надо было возвращаться в свои клубы. Это у тех, кто играл в России, был последний матч, а у легионеров расслабляться не было возможности. Насколько помню, никто не пил. Вообще разговор шел без крика. Никто никого не неволил и подписывать письмо не заставлял.
– Может быть, игроков обидело еще и то, что в отеле к ним на переговоры пришел не сам Садырин, а Семин, – предположил Радионов.
А вот что по этому поводу вспоминал Игнатьев:
– Мы, тренеры сборной, стояли в холле, когда прошла информация, что все ребята собрались в номере и что-то горячо обсуждают. Откуда новость прошла, точно не помню, но обычно такие вести приносят врачи, массажисты. Думаем -надо пойти узнать, что такое. Садырин говорит: "Чего ходить? Никуда мы не пойдем". Знал бы он, что дело обстоит так серьезно – наверняка бы пошел, поскольку снобом никогда не был. НоПалыч (Семин. -Прим. И. Р.) все-таки пошел. После его возвращения мы обсудили услышанное и решили, что игроки выпустят пар и успокоятся. Ни о каком письме тогда речи не было. Мы даже представить себе такой поворот не могли. О нем узнали уже в Москве.
Сам Семин подтверждает, что о письме во время разговора с футболистами речи не заходило.
– Япошел к игрокам поговорить по-дружески, – рассказал мне главный тренер "Локомотива". – Сделал это потому, что был неприятный момент в раздевалке, и считал, что нужно выступить в роли парламентера. Задачу все-таки выполнили, так что делить-то? Речь шла об организационных моментах. Перелеты, экипировка, бутсы, стирка… Тренерской работы разговор не касался. Думал, это пройдет. Когда выходил, не мог даже представить, во что все выльется.