Смольников обнял Леню, и они начали прогуливаться по ковровой дорожке. В кабинете в кадках росли деревца лимонов. Возле окна стоял несгораемый шкаф. Рядом висел план завода, расписанный и размеченный цветными карандашами. Стол был завален образцами проволоки, слюдяными прокладками, графитовыми щетками от моторов. Это напомнило рабочий стол отца. И здесь, в незнакомом кабинете, все было близким и понятным. Леня почувствовал себя спокойнее, исчезло смущение перед секретарем.
— Ну, Леонид, расскажи о вашем житье!
— Житье ничего, — ответил Леня.
— Денег хватает?
— Хватает пока.
Слышно было, как ухали в кузнечном цехе молоты, изредка тонко свистел паровоз.
— Ну, а мать как? Как она у тебя?
Леня смутился: он впервые услышал, что мать у него, а не он у матери.
— Мать у меня ничего.
— Что ты заладил — ничего да ничего! Ты, Леонид, следи за матерью. Сам ее попусту не дергай и другим не позволяй. Она сейчас в таком состоянии, точно ей в грудь выстрелили. Ты понять это должен.
— Я понимаю, — ответил Леня.
Смольников подвел Леню к столу и усадил в кресло. Леня догадался, что наступила та минута, которой он особенно боялся. Он достал из кармана партийный билет отца и протянул Смольникову.
Смольников взял билет, раскрыл его и долго, как и Леня в квартире, смотрел на первый листок.
Потом сказал:
— Славную жизнь прожил твой отец, мальчик.
Леня сидел неподвижный и взволнованный.
Вдруг Смольников начал осторожно отклеивать фотографию с билета. Когда отклеил, протянул ее Лене.
— Возьми и храни у себя.
И Леня осторожно принял от Смольникова фотографию отца, на которой был отпечатан краешек круглой печати Компартии Советского Союза.
ВОТ ОН — СЕВКА ГУСАКОВ
Я и Катя спешим предупредить: не вздумайте связываться с нашим братом Севкой. Это такой хитрец и выдумщик, что с ним наплачешься. Дедушка говорит, что Севка просто замешан на потехе.
Да. Для кого потеха, а для меня и Кати совсем наоборот — одни огорчения. Только успевай следить за Севкой, а то непременно в чем-нибудь тебя обхитрит или придумает какую-нибудь веселую затею, от которой ему одному весело.
Запомните, как выглядит Севка, чтобы вы сразу смогли его узнать и спастись от хитростей. Весь он какой-то разноцветный: штаны сине-зеленые, а куртка зелено-синяя, нос и щеки в рыжих точках, будто сквозь сито на Севку что-то рыжее сыпали, башмаки коричневые, а шнурки в них почему-то белые.
Недавно у соседских ребят вот что произошло, и все из-за Севки.
Толя и Гога братья. Толя старший брат, Гога младший.
Братья остались дома одни и затеяли борьбу. Боролись они до тех пор, пока не стукнулись головами. Толе ничего, а Гога набил шишку.
Толя испугался: теперь мать догадается про борьбу и рассердятся. Когда они борются, всегда что-нибудь случается. То почему-то ваза со стола упадет, то занавески оборвутся, то вдруг все стулья опрокинутся. Вот мама и сердится.
И начали братья думать, как шишку вывести. А она очень большая и прямо посредине головы вспухла.
Прикладывали к ней медный таз для варенья, лили из чайника холодную воду. Толя пытался приложить даже ступку, правда тоже медную, но Гога заупрямился и от ступки отказался. Тогда помазали йодом. Но шишка не прошла, а сделалась еще заметнее.
Братья призадумались.
А Севка тут как тут, разноцветный и хитрый.
Поглядел он на Гогу и сказал:
— Надо его к стенке приставить вниз головой.
— Для чего? — удивился Толя.
— Шишка обратно в голову вдавится.
— Сам такое придумал? — недоверчиво спросил Толя.
— Зачем сам, дедушка сказал, — не сморгнув, сочинил Севка. — Он видел, как вы с тазом бегали. Только постоять на голове надо подольше.
Братья взяли подушку, чтобы было мягко стоять, и положили ее на пол у стены.
Гога уткнулся в подушку головой, а Толя ухватил его за ноги и приставил к стене.
Стоит Гога на подушке вниз головой, руки растопырил, о стенку держится.
Толя нагибается и спрашивает у него:
— Ну как? Вдавливается?
И Севка тоже нагибается и спрашивает:
— Ну как? Вдавливается?
А Гога ничего ответить не может, красный, пыхтит и ногами стенку корябает, чтобы не упасть.
И Севка тоже красный. От смеха, конечно. Даже рыжие точки на носу куда-то подевались, так ему смешно и такой он красный.
У Севки всегда и на все готов ответ.
Жили мы летом в пионерском лагере — я, Катя и Севка.