ТЕПЛЫЕ ОГНИ
К новогоднему празднику в городе многое меняется: плотники строят елочные базары, садоводы из оранжерей привозят как можно больше свежих цветов, шоколадные повара на шоколадных фабриках варят как можно больше шоколада, кондитеры на бисквитных пекут как можно больше бисквитов. В «Гастрономах» на кульках, на коробках печенья и просто на оберточной бумаге появляются поздравительные надписи: «С Новым годом!»
А вот через весь город едет высокий грузовик, да еще с прицепом в восемь колес, и везет он ель-громадину, многолетнюю, сильную, закаленную в лесу вьюжным снегом и белым огнем мороза.
На крутых поворотах грузовик замедляет ход. Москвичи кричат шоферу, спрашивают:
— Что за важный груз?
— Куда такую великаншу везете?
— В Кремль, — отвечает шофер. — На ребячий карнавал.
Милиционеры стараются не задерживать грузовик с этим важным грузом, поскорее переключают на перекрестках светофоры. Зеленый свет — зеленой елке!..
Нельзя сказать, чтобы Степа был особенно внимателен к своей младшей сестре Гуле. Но с тех пор как он стал школьником, его отношение к Гуле изменилось. А как же иначе? Мало того, что он теперь школьник, он еще и форму надел: гимнастерку с желтыми пуговицами, брюки навыпуск, лаковый ремень с бляхой. Вот только обидно — козырять не приходится.
А что Гуля? Она до сих пор не обходится без своих «няньков и горшков».
Однажды, когда до Нового года оставалось не так уж много дней, Гуля спросила у брата:
— Степа, а ты теперь все можешь?
Степа призадумался: все ли он может? И на всякий случай ответил:
— Почти все могу.
— Тогда принеси мне билет на елку в Кремль.
— Ладно, — сказал Степа. — Принесу.
Классная руководительница Людмила Михайловна говорила о билетах в Кремлевский дворец. Прежде всего их получат достойные ученики.
Когда в этот день Степа собрался в школу, Гуля схватила в коридоре со стула его ушанку и подала ему. Степа надел ушанку.
— Ой! Не так! — сказала Гуля. Она приподнялась на носки, чтобы поправить шапку. Степа снисходительно разрешил.
Всю дорогу в школу Степа думал о билете. Он должен во что бы то ни стало достать его Гуле. Она маленькая, пусть пойдет в Кремль первой. Ему, конечно, тоже хотелось бы пойти, но он может потерпеть и до следующего года.
Прежде Степа занимался в школе так себе, как говорила мама, безответственно, потому что он иногда умудрялся забывать самые простейшие истины. Как-то на уроке чтения Людмила Михайловна спросила его: «Что стоит в конце вопросительного предложения, какой знак?» И он забыл, какой знак.
Но теперь он решил постараться и в чтении, и в письме, и в рисовании: он должен получить билет для Гули!
Закончилась большая перемена. Следующим уроком было письмо. На парте стояла кружка с чаем. Это Степина соседка по парте Чижикова пила чай и не допила. Степа повздорил с Чижиковой — почему кружка стоит на его стороне парты? Они начали толкать друг друга локтями, и Степа случайно зацепил кружку. Чай плеснул на Степину тетрадь и альбом для рисования. Буквы в тетради и рисунки в альбоме мигом расползлись. Степа промокнул их ладонью — получилось еще хуже. Степа хотел было расправиться с Чижиковой по-настоящему, но тут в класс вошла Людмила Михайловна и объявила, что будет проверять домашние задания. Увидя Степины тетрадь и альбом, она сказала:
— Плохо. Грязь, помарки.
Степа опустил голову.
— Ну, что же ты, Смирнов, молчишь? Объясни мне, почему у тебя такая неопрятная тетрадь?
Но Степа молчал. О чем он мог сказать? О том, что подрался?..
Когда он пришел домой, Гуля встретила его на пороге и тут же спросила:
— Билет принес?
— Нет, — сердито буркнул Степа.
Все последующие дни Степа трудился над уроками молча и самоотверженно. Мама удивлялась его молчанию и выдержке. Если Людмила Михайловна задавала на дом написать десять слов, он писал двадцать. Если надо было нарисовать одно дерево, он рисовал два и еще верблюда в придачу. Если в классе во время физкультурной минутки надо было встать и помахать руками пять раз, он махал шесть. Но Людмила Михайловна ничего не замечала. А Гуля каждый день спрашивала:
— Принес билет?
И Степа каждый раз сердито отвечал:
— Нет! Не принес!
Гуля огорченно вздыхала и говорила:
— Ну во-от, а я учусь одеваться...