Гарьке захотелось поймать сойку, поглядеть на нее вблизи.
Он от кого-то слышал, что для этого надо было взять ящик, приподнять с одного края, подперев палочкой, а к палочке привязать бечевку и оттянуть ее куда-нибудь в укромное место. Под ящик насыпать корма. Птицы заприметят корм, подлетят, начнут клевать, а тут — дерг за бечевку! — палочка выскочит, и ящик захлопнет птиц.
Ящика не оказалось, и его решили заменить корытом.
Сперва Гарька сидел с бечевкой за углом дома и неусыпно следил за корытом. Но сойки то ли не замечали кусков хлеба, набросанных на земле, то ли не желали есть их под корытом.
Гарька скучал, томился. Леонид Аркадьевич тоже принимал участие в ловле: он поминутно высовывался из окна и шепотом спрашивал:
— Ну как?
— Никого нет, — с грустью вздыхал разомлевший на солнце Гарька.
Но вот начались загадочные явления: стоило Гарьке на минуту отлучиться, как приманка под корытом исчезала. Гарька пытался дознаться, как, но ему ничего не удавалось выяснить.
Гарьке наскучило бесплодное сидение с веревкой в руках, и в один из дней он оставил свой пост и пошел в дом что-нибудь порисовать, где бы не требовалась зеленая краска.
Вдруг железное корыто зазвенело, свалилось с палочки. Гарька бросил кисточку и вылетел из комнаты:
— Попалась! Попалась!
Леонид Аркадьевич брился. Он немедленно оставил бритву и выбежал вслед за Гарькой. Но с полдороги вернулся за очками и потом опять устремился во двор.
Гарька и Леонид Аркадьевич почти одновременно навалились на корыто. Гарька в нетерпении тут же хотел подсунуть под него руку.
— Тсс... Погоди, — остановил Гарьку Леонид Аркадьевич и приложился ухом ко дну корыта.
Но и уха прикладывать не надо было — под корытом кто-то громко, с неудовольствием колотился.
— Наверно, целая ворона поймалась! — в восхищении проговорил Гарька.
— Тсс... — опять прервал его Леонид Аркадьевич и растянулся животом на траве.
Гарька лег рядом.
Начали осторожно приподнимать корыто, чтобы заглянуть в щель — кто там такой?
Конечно, со стороны картина была довольно-таки странной, потому что молочница, которая появилась в калитке, так и застыла с бидонами в руках: два человека, из которых один пожилой, намыленный и в очках, лежали, распластавшись, на земле и заглядывали под обыкновенное железное корыто.
— Здесь! — тихо сказал Гарька и от напряжения громко сглотнул. — Глаза какие, видите? И нос, видите? Нюхает. Это он нас нюхает.
— Вижу, — ответил Леонид Аркадьевич, волнуясь не меньше Гарьки.
На дядю и племянника из-под корыта, в узкий просвет, глядели чьи-то немигающие круглые глаза и шевелился, принюхивался маленький нос.
Чем выше приподнимали корыто, тем ниже пригибались глаза и нос.
— Это кот! — первый догадался Гарька.
— Да, — сказал Леонид Аркадьевич и откинул в сторону корыто. — По всей видимости, это кот.
На траве, съежившись, замер пыльный облысевший кот с необыкновенно большими ушами и тонким, вытертым хвостом.
Кот внимательно глядел на людей. Удирать он не собирался. Кот настолько был худ и несимпатичен, что не понравился даже Гарьке.
Когда Леонид Аркадьевич и Гарька, разочарованные, пошли домой покупать у молочницы молоко, кот побрел за ними: очевидно, он прекрасно понимал, что такое молочница.
В кухне Леонид Аркадьевич налил коту большую банку молока. Кот расстелил свой длинный хвост и принялся за молоко. Вылакав его, он отошел от банки и, забравшись под стол, завалился спать. Живот его настолько вздулся, что не было видно даже головы.
— Экая бесцеремонность! — сказал Леонид Аркадьевич, разглядывая через очки кота.
— Пусть останется пожить, — предложил Гарька. — Мышей распугает.
— Хорошо, — ответил Леонид Аркадьевич, снимая очки и готовясь продолжать бритье. — Пусть останется.
К вечеру кот вышел из-под стола, дерзко, во весь рот зевнул, потянулся на своих высоких, худых ногах, или, как заметил Гарька, «сделал верблюда», и отправился осматривать дом.
Он обнюхивал мебель, пристально и долго смотрел в поддувало печки, наставив туда усы и брови, дважды прикоснулся носом к метелке, а когда добрался до комнаты Леонида Аркадьевича, то заглянул в чемодан. Чемодан стоял на полу, крышка его была открыта.
Кот случайно толкнул ее, крышка захлопнулась и захватила ему голову. Кот заорал, пытаясь освободиться.
На шум прибежали Гарька и Леонид Аркадьевич и вызволили его. Кот весь растопорщился, шипел, ругался и долго брезгливо тряс лапами.