Конники теснили шахтеров лошадьми, били плашмя саблями и прикладами карабинов.
Но шахтеры плотным кольцом закрыли Ермошу с флагом и решили не сдаваться.
В конников полетели гайки, болты, шахтерские лампы, булыжники мостовой.
Рухнул во дворе фонарный столб. Со звоном посыпались стекла в здании конторы, где спрятался главный инженер.
Ермоша, без кепки, голый но пояс, мускулистый, в одной руке держал древко флага, а в другой — большой гаечный ключ. Через плечо у Ермоши болтался ящик с инструментами.
Флаг обстреливали из карабинов, к нему пробирались конники.
Но Ермоша и рабочие отбивались от конников и флаг не уступали.
Стоять и не сдаваться!
Из поселка на подмогу к шахтерам прибежали женщины с острыми кольями и кусками породы и антрацита.
Вскоре из гарнизона прибыл дополнительный отряд конников, и только тогда удалось сломить сопротивление рабочих.
В бою погиб Ермоша. Офицер в длинной тяжелой бурке зарубил Ермошу саблей. Лошади растоптали его ящик с инструментами, а в ящике и ромашки, которые Ермоша не успел оставить утром на зеленой скамеечке у калитки.
Но флаг царские конники не захватили. Он исчез!
Когда они перестали его искать, к матери Ермоши пришла девушка и отдала ей красную сатиновую рубашку — в пятнах от мазута, с темными обгоревшими по краям дырочками, следами от пуль.
— Откуда она у тебя? — спросила мать, прижимая к груди рубаху сына.
— Я ее прятала, — ответила девушка, поцеловала старуху и тихо ушла.
А старуха долго еще стояла у порога хаты, держала рубаху и плакала.
АРЕСТОВАННЫЕ КНИГИ
На полу в жандармерии лежала стопка политических книг. Их отобрали при обыске у шахтеров-коммунистов.
Жандармы не знали, как поступить с книгами: переслать по начальству или сразу уничтожить, чтобы от них не распространялись революционные идеи.
Думали, думали и, пока суд да дело, решили арестовать: этак и книги в сохранности останутся, и революционные идеи от них распространяться не будут.
Книги обвязали стальной цепью, а цепь замкнули на замок.
Но правда революции, правда народа, которая была в этих книгах и в сотнях им подобных, все равно победила. Победила в дни Красного Октября. Не сдержали ее никакие стальные цепи и замки.
МЕДНЫЙ КЛЮЧ
Филька в подтянутой веревочной опояской шубейке, в поношенной ушанке, насунутой на глаза, вбежал в надворье барака и закричал:
— Терешка! А! Терешка!
Сильный ветер со снегом бил в грудь, относил крик в сторону.
Фильку схватили за руки и втолкнули в барак. Был ранний час, и в бараке стояла тьма, едва разбавленная утренней морозной синью.
Кто-то зажег масляный каганец, и тонкая струйка копоти взметнулась к потолку.
В свете каганца Филька увидел своего приятеля, босого, в ватных штанах и ватной куртке.
— Чего разорался? — спросил Терешка недовольным голосом. — Из-за тебя на мороз босым выскакивай!
Филька вытер рукавом шубейки мокрое от снега лицо и, убедившись, что в бараке все еще крепко спят, взволнованно заговорил:
— Лямин какие-то запрещенные книжки нашел, политические!
— Да ну? — удивился Терешка. — А где нашел?
— Не знаю. В сундук их запрятал. Мать видела, как он прятал. — И при этом Филька, сын кухарки Лямина, утвердительно качнул головой, отчего ушанка еще глубже насунулась ему на глаза. — А на сундук во какой замок навесил, — и Филька широко расставил красные с мороза ладони. — И ключ у этого замка тоже во какой, медный, — и Филька немного сузил ладони.
— Неужто такой здоровый? — усомнился Терешка.
— Угу. Хочешь, забожусь?
Терешка махнул рукой — не надо, верю.
— А матери сказал, что пойдет в Соболевку в полицию заявлять. Как метель утихнет, так и пойдет. И еще сказал, что теперь его шапка на столе, а большевиков под столом.
Терешка начал поспешно накручивать портянки и натягивать валенки.
— Надо скорее предупредить.
— А кого ты будешь предупреждать?
— Найдется кого, — ответил Терешка.
Лямин был церковным старостой. Про книги он узнал случайно, когда подслушал в церкви разговор двух старух. Одна рассказывала другой, как она пошла в лесок, что за пожарной будкой, подсобрать гнилушек на растопку, да ковырнула там трухлявый пенек. А под ним, господи прости, утайка в земле выкопана, и в ней короб, полный книжек, лежит.
Лямин вечером в метель вытащил из-под гнилого пня цинковый ящик с книжками и убедился, что книжки принадлежат смутьянам, которые против царской власти. Тогда он перенес их в дом и спрятал в сундук до той поры, пока метель спадет, и тогда можно будет добраться до города и обо всем доложить полицейской управе.