Генерал опустил голову, нахмурился, расстегнул ворот кителя.
В кабинете на полу — богатый бухарский ковер, и посреди ковра стоят эти двое в грубых сыромятных ботинках.
«Мерзавцы!»
«Чернь!»
«Совдепы!»
И вдруг старый генерал, разом потеряв самообладание, вскочил с кресла и визгливо закричал, затрясся:
— Под кирпич! И ее тоже, — показал он на женщину. — Обоих под кирпич!
Помощник от неожиданности уронил свой черепаховый монокль.
У часового в дверях от взбешенного генеральского голоса задрожала в руках винтовка. Он плотнее прижал ее к ноге.
— Под кирпич! — хрипел генерал, наливаясь багровым жаром. — Пока не заговорят! Пока не запросят у меня пощады! — И он уставился в глаза этим двоим.
Хотя бы тень страха увидеть! Но страха у них по-прежнему нет.
Генерал, перебарывая одышку и хрипоту в горле, вновь опустился в золоченое ореховое кресло.
Громко скрипнули, смялись пружины шелкового сиденья.
Генерал понял: эти двое будут молчать не только под кирпичами, которые им навалят на грудь, но и перед стволами винтовок, когда их поведут на расстрел, потому что они бойцы Революции, потому что они коммунисты!
ТАК НАДО!
Генерал Деникин двигался к Москве.
В городе Негребецке, в котором находился штаб его армии, стояли отборные офицерские полки, бронированные мотовагоны, танки, аэропланы для разведки.
Почти ежедневно в центре города перед собором Христа Спасителя совершались пышные молебны.
Из собора выходили священники, тяжело обряженные в серебро и золото, и чадили из курильниц ладаном.
Осипший, разбитый старостью бас протодьякона призывал дворянское воинство идти «освобождать» от большевиков Москву.
Замерли шеренги пехотных офицеров и улан. На конях выпрямились генералы, придерживая у седел курчавые папахи.
Среди народа, который стекался к собору поглядеть на очерёдной молебен, можно было видеть высокую красивую женщину в кружевных перчатках и в модном костюме. Женщина держала за руку маленького мальчика в бархатной куртке и в коротких штанах.
Казалось, что женщина слушает призывы церковников. Но она их не слушала. Она отыскивала глазами знакомого всадника, вахмистра в погонах.
Вот нашла.
Вахмистр тоже ее заметил и медленно провел рукой по волосам.
Женщина в ответ слегка кивнула и, не дождавшись конца молебна, покинула вместе с мальчиком соборную площадь.
Вахмистр был членом большевистской партии и в армии Деникина служил по специальному заданию ревкома Южного фронта.
Женщину в кружевных перчатках звали Верой Александровной. Она тоже была членом большевистской партии и тоже выполняла задание ревкома.
А мальчик в бархатной куртке и в коротких штанах был ее сын. Звали его Юрашей.
После встречи на соборной площади Вера Александровна знала, что в подвале бакалейной лавки братьев Леваковских вахмистр приготовил для нее бомбы, в знак чего он и провел рукой по волосам.
Бомбы вахмистр доставал на складах Деникина. Их необходимо было переправлять в глубокий тыл белой армии, в город Нижний Валуйск, для диверсионного отряда Красной гвардии.
Бомбы переправляла Вера Александровна.
* * *
Поезд в Нижний Валуйск отходил ночью.
Вокзал был переполнен военными, штатскими и разными беженцами с картонками и саквояжами.
Вера Александровна поднялась с Юрашей в жесткий вагон. В одной руке она несла перетянутый ремнями детский матрац, а в другой — небольшой чемодан.
В вагоне, в зачерненных копотью фонарях, свечи горели слабо. В пробитые пулями стекла задувал ветер.
Вера Александровна отыскала свободную верхнюю полку, постелила на ней матрац и уложила сына.
— Спи, Юраша.
А сама устроилась внизу у окна.
Свечи в фонарях вздрогнули — поезд тронулся. Набирая скорость, миновал стрелки, поворотный круг и, разбрасывая искры, пошел в ночь.
Вскоре в тамбуре застучали двери и послышались повелительные голоса: поезд обходил военный патруль. Проверяли вещи и документы.
Когда патруль приблизился к окну, где сидела Вера Александровна, она даже не пошевельнулась.
— Ваши документы? — обратился к ней офицер и при виде богато одетой дамы взял под козырек.
— Извольте, — равнодушно ответила Вера Александровна, расстегнула замшевую сумочку и достала паспорт.
Офицер при свете карманного фонарика проверил паспорт и вежливо потребовал:
— Откройте, пожалуйста, чемодан.