— Что привело тебя в Бостон? — спросил Найджел после первого глотка.
Что ему ответить? Мэтт постарался не замечать боль, кольнувшую его сердце. Он часто заезжал в Бостон проведать любимого деда, но этот визит был мучительным.
— Отправляю деда в пансионат.
— Судья согласился переехать из своего дома? Но почему? — удивился Найджел.
Мэтт сделал глоток пива, прежде чем ответить.
— Деменция. Альцгеймер. Он больше не может жить один.
— Мне так жаль, — отозвался Найджел. — Ты долго пробудешь в городе?
Мэтт провел пальцем по запотевшему стеклу.
— Не знаю. Я постарался отменить запланированные выступления в суде до самого Нового года, по крайней мере, до Рождества. Так что ближайшие три недели я, скорее всего, здесь.
Найджел пристально смотрел ему в лицо, и Мэтту захотелось рассказать ему и о другой причине своего приезда в Бостон. Но ему всегда было нелегко говорить о личной жизни.
Найджел неожиданно пришел ему на помощь.
— Собираешься встретиться с Ди‑Эй, пока ты в городе?
Мэтт поморщился.
— Это кто интересуется: ты или твоя невеста?
Найджел усмехнулся.
— Знаешь, что Джули сказала мне на прощание? Ее последние слова перед паспортным контролем были не «я тебя люблю, ты главный мужчина в моей жизни», а «обязательно узнай у Мэтта, почему они уже год почти не видятся с Ди‑Эй».
— Да ты подкаблучник, приятель, — усмехнулся Мэтт, потом, помолчав, добавил: — Я думал, что Джули и Дарби будут только рады, что мы с Ди‑Эй не общаемся. Они не особенно меня любят.
Найджел потер лоб.
— Слушай, я тут тоже отчасти замешан. Это я познакомил вас с Ди‑Эй. Я, конечно, сказал близняшкам оставить вас в покое. Вы взрослые люди и сами знаете, что делаете. Но они любят ее, и потому сейчас они беспокоятся…
Мэтт поднял голову.
— Беспокоятся? О чем?
Найджел помолчал.
— Ты знаешь, как я люблю Джули… Если бы не она, я бы никогда не полез к тебе с этим разговором…
«Она и правда сделала из него подкаблучника», — подумал Мэтт. Его бы это даже позабавило, если бы не тема разговора.
— Близняшки обеспокоены, потому что она как‑то изменилась с прошлого года. Год назад она была более спокойной, более собранной и… счастливой, — ответил Найджел.
— И они винят меня за это, — договорил за него Мэтт.
— Не столько винят, сколько хотят понять. Ди‑Эй ничего им не говорит, поэтому моя невеста попросила спросить тебя. Черт, я говорю, как подкаблучник!
— Значит, ты не просто так пригласил меня выпить?
— Я всегда рад выпить с тобой, — смутился Найджел. — Слушай, забудь об этом, Мэтт. Это не мое дело и не дело Джули, и я чувствую себя полным придурком.
Мэтт собирался поставить Найджела на место, но на самом деле ему этого не хотелось.
Он всегда завидовал дружбе Дилан‑Энн и близняшек. Они были настоящей командой и всегда поддерживали друг друга. А он всегда был сам по себе, сколько себя помнил, к тому же его стремительно развивающаяся карьера не оставляла ему времени на друзей. И уж тем более на отношения.
Мэтт тщательно подобрал слова.
— У нас с Ди‑Эй полное взаимопонимание. Мне очень жаль, если у нее был тяжелый год, но я не думаю, что это связано со мной. Мы были предельно честны друг с другом, и мы давно обо всем договорились. Никто из нас не ищет постоянных отношений. И мы оба понимаем, что если работа или другие люди не дают нам видеться, то это не должно быть проблемой.
— Другие люди? Ты встречаешься еще с кем‑то? Встречается? Найджел даже не понимает, о чем говорит. У него было несколько тяжелых процессов. Ему пришлось наблюдать, как его дед, бывший некогда блестящим юристом, разваливается на глазах. Это был слишком тяжелый год, чтобы нагружать его еще и новыми отношениями с новыми женщинами. А отношения — это всегда груз. Этот жестокий урок он выучил еще в ранней юности.
В шестнадцать лет он влюбился и был уверен, что это навсегда. Они с Джеммой упоенно строили планы: окончат школу, потом колледж, поженятся, заведут детей. И они всегда будут так же любить друг друга. Потому что она была его единственной.
В семнадцать лет она сообщила, что беременна. И он был счастлив — у него будет семья, он будет любить и защищать их.
И опять они строили планы, пока Джемма внезапно не заявила, что сделала аборт, переходит в другую школу и уезжает из города.
Так в семнадцать лет он понял, что любовь — это когда тобой манипулируют, а потом бросают. Его родители, Джемма — все они доказали ему это. В семнадцать лет он вычеркнул любовь из своей жизни, и последующие годы не заставили его изменить это решение.