Лондон начала поворачиваться к нему. Ксандер медленно отпустил её. Она посмотрела на него, её влажные глаза были дерзкими, будто она готовилась, что он её оставит. Даже если бы он хотел, даже если это было бы лучше для него, Хавьер знал, что он так не сделает. Не сможет. Всё больше и больше он начинал верить, что они все принадлежат друг другу. Он никогда не представлял, что будет делить с кем-то женщину, тем более с братом. Он точно не стал бы это выбирать на долгий срок.
Но в данный момент он выбирал именно это. Его сердце выбрало за него.
Я не оставлю тебя. Как и мой брат. Доверься нам.
На её лице мелькнуло замешательство. Между светлыми бровями появилась морщинка, когда она покачала головой.
Ты можешь получить, кого захочешь. Он так и делает, она показала на Ксандера. Я...
Ты идеальна для меня и моего брата. Я закончил с вопросами. Как насчёт тебя, Ксандер?
Он взял паузу, этот момент был странно интроспективным для него. Наконец, он пожал плечами.
Я никогда не чувствовал такого, и я не готов отпустить то, что у нас есть. К аким-то образом... это работает.
Лондон повесила голову.
Вы можете найти себе женщину гораздо лучше.
Не можем, и если продолжишь это самоуничижение, я отшлёпаю твою задницу до чёрно-синего цвета.
Она нахмурилась и обхватила себя руками, словно завернувшись в них, пока отступала. Хавьер наблюдал за ней. Если она приблизится к этой двери, он остановит её. Но если ей нужно пространство на минутку, он предоставит ей его.
Я делаю всё возможное, чтобы поверить вам. Мне жаль. Это не произойдёт в одночасье.
Разочаровывающе, но понятно. Она пропустила годы опыта, взросления, простой жизни. После такого рода травмы было понятно, что она будет осторожна.
Он кивнул и попытался держаться подальше, но он не мог не касаться её. Медленно, он приблизился к Лондон и обхватил рукой её предплечье, притягивая её ближе и целуя в макушку.
Ты сегодня напугала меня.
Это одна из тех вещей, которые я не могу исправить. Со всем, что случилось за последние двадцать четыре часа, я забыла про лекарства.
Ксандер сверкнул на неё неодобрительным взглядом, и Хавьер был уверен, что он зеркально отражает его лицо.
Неприемлемо. С этого момента мы будем помогать тебе с напоминаниями.
Я не инвалид, крикнула она Ксандеру.
Всем нам нужна помощь.
Ксандер был прав, и Хавьер понял, что он тоже может извлечь из этого урок. Блять, что за эмоциональный, просветительный день у него был. И была едва середина дня.
Малышка, расскажи мне кое-что, он погладил её щёку. Почему ты не раздеваешься для нас?
Я не собираюсь давать вам рассматривать вблизи всё, что со мной не так. Рассматривайте это как мой... как это называется? Жёсткий предел. Если для тебя это проблема, тогда мы все должны двигаться дальше, она снова подняла свою сумку. Если ты можешь справиться с этим, хорошо. Я буду планировать презентацию, которая порвёт «Юнайтед Велосити».
Глава 15
Ксандер смотрел, как Лондон уходит и закрывает за собой дверь. Они врезались не в обычную преграду, а в грёбаную кирпичную стену. С любой другой женщиной, не ведущей себя как сабмиссив, её частная жизнь и чувства оставались бы её неприкосновенностью. Обычно он не пытался докопаться до женщины глубже, не существовало ничего важнее, чем киска очередной красотки.
Лондон изменила всё.
Мы не можем это так оставить, произнёс Хавьер.
Конечно, не можем, согласился он. Она прячется от нас.
И от себя. Мы должны помочь ей принять саму себя, осознать, что она красавица.
Хавьер был прав, и это означало, что они должны стать более требовательными. Лондон, скорее всего, заслужит наказания, после того как впустит их за свои стены. Ксандер улыбнулся. Он вроде как с нетерпением ждал этого.
Ага.
Хавьер помедлил.
И мы будем действовать вместе? Я не хочу, чтобы ты начинал то, чего не закончишь.
Он знал, о чём спрашивал его брат. Ксандер взял паузу, обдумывая свои мысли. Но они не изменились. Он хотел Лондон рядом с собой, между ним и Хави. Каким-то образом, из-за неё их раздор исчез, для них стало возможно снова быть братьями. В свою очередь, многообещающая женщина-сабмиссив нуждалась и в нём, и в его брате, чтобы направлять её, защищать и заботиться. Ему очень хотелось чувствовать себя причастным к проснувшейся сексуальности Лондон и исцелению брата. Как будто кто-то нуждался в нём, чтобы измениться. Ему понравилось это ощущение. Очень.
Ага. Мы вместе.
Ты не можешь играть с этой девушкой, Ксандер. Ты не можешь трахнуть её несколько раз, затем найти следующую обычную шлюшку, Хавьер провёл рукой по волосам. Если ты не готов, то сейчас пришло время уйти.
Ксандер ощетинился. Кто, чёрт возьми, дал Хавьеру право допрашивать его или говорить ему сбежать от, возможно, любви всей его жизни? Он открыл рот, чтобы сказать старшему брату валить к чертям, когда понял, что Хавьер защищает Лондон. Он бы не делал этого, если бы ему было всё равно. Что означает, что его брат действительно, наконец, начал волноваться о чём-то кроме чувства вины и выпивки.
И Хавьер был прав. Лондон ничего не знала о той сексуальной гонке, об образе жизни на койках, которым он жил больше десятилетия. Она полностью отдала себя им двоим. Они что-то для неё значили. С такой хрупкой самооценкой, как у неё, он не мог заползти к ней в киску, а затем нанести ей удар, выбрав после неё очередную "идеальную" девушку. И отвратительно, что мысль о том, что он никогда больше не будет с ней, чуть не поставила его на колени.
Тяжело вздохнув, Ксандер начал расхаживать по офису. Несомненно, он заботился о ней больше, чем обычно. Возможно, даже больше, чем много.
Я не уйду, пообещал он.
Хавьер наклонил голову.
Ты действительно сможешь жить, зная, что её киска последняя, которую ты когда-либо трахнешь?
Ксандер сглотнул. С этой стороны ситуация казалась чертовски серьёзной. Лондон была самой сладкой, да. У него не было никого с тех пор, как он стал её первым, но он хотел именно её, хотел привязать её к своей постели и взять всеми порочными способами, известными мужчине.
Я могу. Другие киски... честно, у меня были всех форм, размеров и цветов. Разная текстура, разный запах, каждый день. Я посеял так много дикого зерна, что ведро пусто, мужик. Мне не придётся задаваться вопросом, мог ли я что-то упустить. У меня уже было всё это.
С другой стороны, когда он проводил время с Лондон и Хавьером, он чувствовал маленький внутренний щелчок, как будто кусочек паззла становился на место. Они заботились друг о друге и о нём. Казалось, что он действительно им нравится таким, какой он есть. Ничего не ощущалось лучше. Безнадёжный романтик сказал бы о "цельности" впервые за долгое время, которое он мог вспомнить. Он, наконец, получил это.
Вообще-то, Ксандер получил всё. Он неосознанно искал заботы и принятия в каждой постели, в которой когда-либо бывал. Он не мог создать эти чувства или изобразить их. Он не мог купить их, продать ради них душу или трахаться ради них. Они были более ценными, чем бриллианты, и более редкими, чем триппер в монастыре. Ни в коем случае он не собирается разрушать то, что искал всю свою жизнь.
Но он был не единственным, кто смотрел в зеркало, пытаясь заставить это сработать.
Меня всё устраивает. Что насчёт тебя? спросил Ксандер брата.
Меня? Другие женщины не будут проблемой.
Нет, но водка да. Она была твоей госпожой весь прошлый год. В этих отношениях у нас нет комнаты для неё.
Это не тоже самое, возразил Хавьер.
Чушь. Ты позволял водке утешать себя гораздо чаще, чем я. Лондон не смирится с таким дерьмом. И она не должна. Ты не сможешь заткнуть её или сказать ей отъебаться, когда она захочет поговорить с тобой о твоей бутылке.
Губы Хавьера дрогнули от рычания.
Разбирайся со своим дерьмом, и я разберусь со своим. Поверь мне, Лондон важна для меня. Возможно, важнее всего остального. Я хочу верить, что могу сделать ее счастливой сделать её безумно счастливой.
Ксандер уставился на брата.
Ты думаешь о женитьбе на ней?
Он пожал плечами.
Мой первый брак был неудачным, но я готов признать, что забочусь о ней больше, чем когда-либо о Франческе. Я не знаю, куда это приведёт нас, но мы с этим разберёмся.