Миссис Райли исподлобья взглянула на него и попыталась закрыть дверь.
— Боюсь, сейчас это невозможно.
— Черт возьми! — Филип терял терпение. — Скажите ей, что я…
— Филип Мастерсон! — воскликнула миссис Райли, ее седые букольки подпрыгивали от возмущения. — Когда эта девочка сказала мне, что ты был груб с ней, я не поверила! А сейчас ты стоишь на крыльце моего дома и поминаешь дьявола! Как тебе не стыдно!
Филип тяжело вздохнул — пронзительный голос миссис Райли наверняка слышит вся улица. Сьюзен Уэллс постаралась на славу — у горожан будет тема для обсуждения на добрую неделю.
— Просто передайте ей, что я хотел бы с ней поговорить, — терпеливо сказал Филип.
Миссис Райли недоверчиво взглянула на него, поджала губы и ушла в дом. Через некоторое время на пороге появилась Сьюзен. На это раз она была одета в голубые шорты и в легкую хлопчатобумажную рубашку без рукавов.
— Да-а-а? — пропела она нежным голоском.
Филип почувствовал, что закипает.
— Не смейте говорить «да-а-а» таким невинным тоном, словно ничего не случилось, — процедил он, яростно глядя на нее.
И все-таки какие у нее глаза…
— Миссис Райли сказала, что вызовет полицию, если вы будете плохо себя вести.
«Плохо себя вести» — видали?! Да что она о себе возомнила!
— Я только хочу узнать, какого дьявола вы здесь делаете? — стараясь оставаться спокойным, спросил Филип. Он готов был поклясться, что миссис Райли находится сейчас где-нибудь поблизости и наверняка подслушивает их разговор.
— Что я делаю? — переспросила Сьюзен самым невинным тоном. — Я пью чай с печеньем.
От ярости у Филипа побелело в глазах. Она еще и издевается! Ему захотелось сгрести Сьюзен в охапку и как следует встряхнуть… Или поцеловать. Сделав над собой усилие, Филип сказал:
— Зачем вы это делаете, мисс Уэллс? Зачем вы шныряете по городу и наводите обо мне справки? Вы хотите, чтобы у меня были неприятности?
Сьюзен опустила глаза. Она выглядела виноватой, и это понравилось Филипу.
— Я не понимаю, каким образом несколько вопросов могут испортить вам жизнь, — тихо проговорила она, стараясь не смотреть на Филипа.
— Не понимаете?! А что, собственно, тут непонятного? Хэвен — маленький городишко, поэтому, когда здесь появляется чужак и начинает задавать странные вопросы об одном из жителей, это мгновенно разлетается по всему городу, более того — искажается до неузнаваемости. Уже сейчас, наверное, в кафе и в парикмахерской только и разговоров о том, что Филип Эмери Мастерсон спустил в Лас-Вегасе огромное состояние или что-нибудь в этом роде.
Сьюзен молчала, опустив глаза.
— А если вы спрашиваете, был ли Филип женат, — продолжал Филип, не замечая, что повысил голос, — на следующий день в магазине все будут обсуждать, что у него-де было две жены одновременно и одну из них он отравил, а вторую задушил!
— Вы преувеличиваете, — прошептала Сьюзен, продолжая внимательно рассматривать свои туфли.
Филип не обращал на нее внимания, распаляясь все больше:
— А вы не спрашивали, выпивает ли Филип Мастерсон по пятницам? Или по понедельникам? Или по четвергам? Спасибо вам большое — теперь «Анонимные алкоголики» будут всеми силами пытаться затащить меня на свои собрания и наставить на путь истинный! — Филип искренне наслаждался смущением Сьюзен. — И еще вы спрашивали: любит ли Филип Мастерсон детей?! Вы с ума сошли! Теперь миссис Райли собственноручно состряпает объявление о нашей с вами помолвке для местной газеты! — Взглянув на Сьюзен, Филип запнулся — ее плечи подозрительно вздрагивали. — Вы что — смеетесь?! — возмущенно воскликнул он.
Сьюзен на мгновение подняла на него глаза и снова низко опустила голову. Этого было достаточно, чтобы понять — она действительно заходится в беззвучном хохоте.
— Вам это кажется смешным?!
Сьюзен подняла голову и твердо посмотрела Филипу в глаза. На ее губах играла легкая улыбка, такая, что Филип на секунду забыл об опасности, которую представляет эта женщина для его спокойной размеренной жизни в Хэвене.
— Вы не показались мне мужчиной, способным запаниковать из-за каких-то деревенских сплетен.
— А вы, мисс Уэллс, не показались мне женщиной, способной рыться в чужом грязном белье.
— Никакого грязного белья, что вы, — примирительно сказала Сьюзен. — Вы оказались достойным человеком. Я слышала о вас только хорошее.
— Я был достойным человеком, пока в городе не объявились вы со своими странными вопросами. Теперь обо мне будут болтать черти что. Меня уважали в Хэвене — а теперь?
— Но жители города не знают, в каком виде вы имеете привычку открывать гостям дверь, — съязвила Сьюзен. — Мне сказали, что вы убежденный холостяк и женофоб — ну и как же это, по-вашему, сочетается с поцелуем на крыльце вашего дома?
— Целовать и жениться — вещи разные, не находите? Вы, мисс Уэллс, вероятно, увлекаетесь чтением любовных романов. Но это неважно… — Филип с удовольствием понаблюдал, как щеки Сьюзен заливает краска. — Может, вы все-таки соблаговолите объяснить мне, чем обусловлен ваш интерес к моей скромной персоне?
Сьюзен молчала, не смея поднять глаз.
— Вы что, язык проглотили? — насмешливо поинтересовался Филип, чувствуя себя сейчас хозяином положения. — Я жду ответа. Я хочу знать, с какой стати вы рыскаете по всему городу, расспрашивая обо мне?
— Хорошо, — тихо произнесла Сьюзен. — Моя сестра оставила вам кое-что в наследство, и я… я просто хотела убедиться, что вы его достойны.
Филип с удивлением наблюдал, как краска постепенно заливает ее лицо — сначала покраснели уши, потом щеки, даже кончик носа стал рубиновым. Филип внутренне усмехнулся — похоже, Сьюзен совсем не умеет врать.
— Попробуйте еще раз, — посоветовал он. — На этот раз хотелось бы услышать правду.
Судорожно вздохнув, Сьюзен принялась теребить край своей рубашки. При этом она смотрела куда угодно, только не на Филипа.
— Я нашла вашу фотографию среди вещей моей сестры, — сказала она едва слышно.
— И?
— И… и мне стало интересно. Я просто хотела узнать о вас побольше.
— Не пытайтесь взывать к моему мужскому самолюбию, — сказал Филип. — Со мной этот номер у вас не пройдет. Ни за что не поверю, что вы проделали такой длинный путь только потому, что увидели мою фотографию и я показался вам привлекательным. На свете много мужчин могут повестись на эту трогательную историю, но не я.
— Я вовсе не пыталась взывать к вашему мужскому самолюбию, — возразила Сьюзен обиженно. — У меня есть жених в Кардиффе. Мы поженимся в конце года.
Филип равнодушно пожал плечами, хотя известие о предстоящем замужестве Сьюзен Уэллс его задело — но он ни за что не признался бы в этом. Раз у нее есть жених, отчего ему не придет в голову заставить Сьюзен распустить волосы? — почему-то подумал Филип с неприязнью к неведомому мужчине.
— Мне нужна правда, Сьюзен. Зачем вам все это? Да, я был знаком с вашей сестрой, но ничего больше не желаю слышать о ней. Она…
— Пожалуйста, — перебила его Сьюзен, — не надо говорить о моей сестре плохо.
Филип услышал боль в ее голосе.
— Миранда была очень больна, — тихо сказала она.
— Полагаю, что больна, ведь она умерла, — осторожно произнес Филип и подумал: похоже, мы приближаемся к правде.
— Нет, вы не поняли. Она умерла не от болезни — утонула в море. А была больна она всю свою жизнь. Миранда страдала душевным расстройством.
— Миранда?! — потрясенно переспросил Филип.
— Иногда она причиняла боль людям, которые любили ее, сама того не желая.
— Миранда?! — вновь повторил Филип. Он никак не мог поверить в это.
Сьюзен кивнула.
— Вам трудно в это поверить. Маниакально-депрессивный психоз. Вы наверняка познакомились с ней, когда она была на подъеме — полная энергии, энтузиазма и с поразительной волей к жизни.
Филип ошарашенно молчал.
— Все любили ее, когда она была такой. — В голосе Сьюзен звучала грусть.
— Я никогда не говорил, что любил ее! — возмутился Филип.