Александр Кутиков: 1972 год!
Андрей Макаревич: Ну, 1972-й. И каждый новый диск «Led Zeppelin» обсуждался, как, не знаю… как новые скрижали от Господа.
Александр Кутиков: Мы собирались компанией, допустим, у Андрюшки или у кого-то еще, на флэту. Тогда принято было говорить: «На флэт пойдем?» — «Пойдем». И таскали пластинки с собой. Так вот, когда приносился диск «Led Zeppelin» и там, скажем, была песня «Since I’ve Been Loving You», Фокин всегда перед этой песней останавливал проигрыватель и говорил: «Ну, вы — уроды…»
Андрей Макаревич: Чуваки…
Александр Кутиков: Чуваки или уроды, в зависимости от того…
Андрей Макаревич: Тише, тише…
Александр Кутиков: …сколько выпито было. Вот. «Вот сейчас семь минут тишины — полной тишины!» И ставится «Since I’ve Been Loving You». И все замирают.
В 1979 году, когда «Машина» создавала «Маленького принца», «Led Zeppelin» записывали свой последний альбом «In Through The Out Door». Создатели тяжелого рока работали в студии группы «АВВА». Джона Бонэма не станет через год: два литра водки окажется для него чересчур. Юрий Фокин живет в Америке и работает при православном монастыре. Блюз «Ты или я» до сих пор время от времени всплывает в концертной программе «Машины». А строчкой из этой песни «Все очень просто» Андрей Макаревич озаглавил свою первую книгу.
…
Флэты 1970-х, на которых слушалось чужое и придумывалось свое, — это отдельная песня. О клубах тогда даже и не мечтали, тусовались по квартирам тех, у кого они были. Общий смысл воспоминаний ветеранов тогдашних «тусовок» таков: в то время это слово еще не означало бессмысленного прожигания жизни — нет, это было собрание с не очень ясной, но высшей целью. А не только ради портвейна и девушек.
Андрей Макаревич: Ну, было несколько мест. Был Азер, который жил на бульварах, и он был хорош тем, что у него, по тем временам, стояла сумасшедшая аппаратура, зарубежная. До этого я-то и наушников-то не видел. Когда мне надели «уши» и поставили «Whole Lotta Love», я упал со стула, потому что эффект был совершенно сумасшедший. Меня просто повело вбок, от этого перелета гитары из уха в ухо. А у Игорька Саульского была «Симфония» — громкая такая радиола с двумя большими колонками. У него мы сидели, у меня сидели…
Александр Кутиков: У тебя часто мы собирались, конечно.
Андрей Макаревич: Да!
Александр Кутиков: Это называлось «субботники». У Андрея родители уезжали на дачу. В июне у него сессия, он, естественно, в городе. Да и вообще он был не дачный человек в тот период.
Андрей Макаревич: Не! Не! Какая дача?!
Александр Кутиков: Вот. И на «субботник» к Макару. Замечательное время. И рассвет! Обязательно встретить рассвет.
С самого начала «Солнечный остров» был фирменным психоделическим блюзом, музыканты и играли его как положено и выглядели соответствующе.
Андрей Макаревич: Да, мы были чудовищно модные, чудовищно. Что касается внешнего вида, это было очень серьезно… Это само собой происходило: не было желания кого-то скопировать, но все равно неизбежно выходило копирование. Мне одна девушка знакомая, подружка Маргулиса, сшила концертную рубаху, она былаявно с Хендрикса срисована. Она была из такой ярко-зеленой ткани, которую я у мамы спер, в таких вот перчиках, значит, в завитушках, а по рукавам и по периметру была пришита бахрома от знамени, золотая. Выглядело это очень круто.
Александр Кутиков: Мне кажется, что вообще внешность любого человека — это в некотором смысле отражение его души. А наше душевное состояние в тот момент было, конечно, абсолютно солнечным и жизнерадостным, абсолютно беззаботным, несмотря на все сложности, которые были в стране, вокруг нас и в жизни. Состояние было соответствующее, ну и внешность такая же.
…
Возрожденная «Машина» неожиданно обзавелась базой и студией. По крайней мере, так тогда казалось музыкантам… Студия, она же репетиционная база, находилась в здании ГИТИСа. У «машинистов» там был свой человек. Свой человек числился в ГИТИСе уборщицей. Звали уборщицу Александр Кутиков.