— Тео… подумайте, о ком идет речь. Вы знаете этого человека гораздо дольше, чем я. Я не прошу вас действовать по закону. Да и Финн тоже этого не захочет. Мне даже думать невыносимо о том, что его втянут в судебное разбирательство. Я прошу вас придумать какой-нибудь способ, который убедил бы его отпустить Финна.
Тео так долго молчал, что я начала бояться, не совершила ли огромную ошибку.
— Мне нужно поговорить с Финном, — сказал он в итоге. — Приведи его сюда.
— Боюсь, он воспротивится любым действиям, из-за которых может потребоваться, чтобы он оставил меня, поэтому подключать его — не лучшая идея.
— Индия, я не буду предпринимать какие-либо шаги, которые изменят домашнюю ситуацию Финна, не поговорив с ним. Приведи его.
Мое сердце гулко заколотилось, и я тяжело сглотнула.
— Хорошо, сэр.
***
Финн в шоке воззрился на Тео, а потом перевел на меня обвиняющий взгляд.
— Как ты могла ему рассказать?
— У нас не получится бороться с твоим отцом в одиночку.
— А у него, значит, получится? — Финн гневно указал на Тео.
— Финн, — твердо сказал Тео, возвращая внимание моего бойфренда к себе, а потом, прищурившись, посмотрел на его губу. — Как давно Грегори бьет тебя?
Я вздрогнула, впервые услышав имя мистера Рочестера. Произнесенное вслух, оно каким-то образом делало его более человечным, что, в свою очередь, делало монстра внутри него более ужасающим.
— Это, — Финн коснулся губы, — был первый раз за довольно долгое время.
— Когда это началось?
— Через несколько месяцев после смерти мамы. Он бил ее до того, как она заболела раком. Но так, чтобы не было видно следов.
С лица Тео отхлынула краска, и он откинулся в кресле. Вид у него внезапно стал уставшим и постаревшим.
— Господи боже, — выдохнул он. — Почему она не пришла ко мне?
— Мой отец хорошо умеет запугивать.
Лицо моего отчима стало жестким.
— Дружба Рочестеров и Фейвезеров длится уже несколько поколений. Но мы с твоим отцом никогда не были слишком близки. Он всегда был безжалостным, деспотичным ублюдком. Но все равно… Если б только я знал… — Покачав головой, он поднялся и начал беспокойно расхаживать вдоль стола. — Почему ты мне не сказал?
Финн опустил голову.
— Мне было стыдно.
— Боже… — пробормотал Тео. — А я отпускал в этот дом свою дочь.
— Он никогда не трогал ее, — заверил его Финн. — Она ничего не знает.
— Раз притворялась твоей девушкой, то знает достаточно.
Финн в замешательстве посмотрел на меня, а я постаралась взглядом сказать ему: «Просто соглашайся со всем, и нет, я не рассказала, что она лесбиянка».
— Я позвоню твоим бабушке с дедушкой, — сказал Тео, решительно разворачиваясь к нему.
— Что? Зачем? — Вид у Финна внезапно стал испуганным.
— Затем… что теперь ты будешь жить с ними.
Он тут же повернул голову ко мне.
— Это все ты придумала, да?
— Вообще-то ее первоначальный план был другим. — Тео вновь привлек наши взгляды к себе. — Она хотела, чтобы ты пожил в нашем домике у бассейна. Однако в сложившихся обстоятельствах бойфренд моей падчерицы не может жить с ней в одном доме. Это было бы в высшей степени неуместно. — Он посмотрел на Финна извиняющимся взглядом. — Сожалею, Финн. Если бы все было иначе… но даже тогда… Я рассматривал вариант с родителями твоих друзей. Джошуа или Гейба…
— Да, родители Джоша без проблем разрешили бы мне остаться у них.
— Наверняка, — серьезно произнес Тео. — Но тебе лучше остаться у родственников. Возможно, тебе нужно напоминание, что у тебя еще есть родные, которые желают для тебя самого лучшего…
— Но…
— И более того, я считаю, что тебе следует быть на расстоянии от отца. Если ты останешься, начнутся вопросы, на которые тебе не захочется отвечать. Вы можете столкнуться на улице, в школе. Ты знаешь его лучше всех. Скажи — только честно, — он будет продолжать вмешиваться в твою жизнь, пока ты будешь здесь?
Финн молчал.
Потому что он знал — и я тоже, — что Тео был прав.
— Тебе не нужно беспокоиться еще и об этом, Финн. Тебе нужен шанс побыть ребенком. Хотя бы раз. Поезжай во Флориду. Будь со своей семьей. И будь ребенком.
Когда Тео отказался пускать Финна к нам, мое сердце разбилось. Агонию вызывало и понимание, что своим обращением к Тео я сама поспособствовала тому, что Финну предстояло уехать. Боль в груди была невыносима, и мне страшно хотелось завизжать, закричать, сказать, что я передумала. Но я не могла быть настолько эгоистичной. В первую очередь нужно было думать о Финне. Ведь именно так поступают ради любимого человека. Даже если это убивает тебя. А еще, если честно, Тео был прав.