Столь же ясно формулирует эти мысли цитированная выше коллективная «докладная записка с. – петербургских заводчиков и фабрикантов господину министру финансов» (от 31 января 1905 г.). «Промышленное оживление конца прошлого десятилетия, – жалуется записка, – быстро сменилось общим кризисом и угнетенным состоянием, с полной очевидностью выяснившими, что промышленность не может процветать там, где народ бедствует, что здоровый рост промышленности зависит, прежде всего и главнее всего, от покупательной способности населения. Поощряемая казенными заказами и приливом иностранных капиталов, металлическая промышленность быстро пришла к выводу, что будущее и даже настоящее зависит от потребления железа населением». Что же касается этого последнего вопроса, продолжает записка, то «созванный министерством финансов специальный съезд о мерах к усилению потребления железа населением хорошо выяснил, что такое потребление предполагает непременным условием поднятие народного благосостояния, распространение образования, развитие промыслов, коренное изменение условий жизни сельского населения, ныне приниженного, хозяйственно истощенного, бедного». «Металлическая промышленность в среднем удовлетворяется 2–3 процентами на капитал, – уверяет записка, – и только некоторые заводы, благодаря вызванным войною казенным заказам, обнаруживают временное благополучие».
Промышленники и заводчики отсталого Урала присоединяются к записке совещательной конторы железозаводчиков. «В России нет ни твердо обеспеченного правопорядка, ни гражданской свободы, – говорят они, – и в этом лежит главная причина тех неурядиц, которые приходится переживать нашей промышленности». «Отсталость законодательства особенно отражается на подвижной и чуткой промышленности. Так, реформа акционерного закона стоит на очереди более 30 лет, пересмотр паспортной системы потребовал 45 лет и до сих пор еще не закончен в самой важной своей части – отмене паспортов. Издание нового вексельного устава было плодом 12 комиссий на протяжении 55 лет. Развязка поземельных отношений на Урале растянулась на полстолетия». К бессмысленным законам присоединяются произвольные циркуляры. Непостоянство экономической политики порождает крайнюю неустойчивость многих предприятий. «Протекционизм, – заявляют уральцы, – полезен при подобающей политической обстановке и экономической свободе, как в Соединенных Штатах, при постоянной же опеке он приносит только вред. Главный тормоз в развитии русской промышленности – это отсутствие внутреннего рынка»… Политические выводы уральских промышленников те же, что и у конторы железозаводчиков.
Съезд деятелей цементной промышленности 25 марта принял составленную его бюро принципиальную записку для представления в совет министров. Записка указывает на кризис, которому, в числе других отраслей промышленности, подверглась и цементная, распространяется об общих причинах угнетенного состояния промышленности и приходит к выводу о необходимости «коренных реформ, чтобы обеспечить нашей родине возможность сохранить достойное положение среди других держав».
Не только мануфактуристы и металлурги, даже сахарозаводчики, эти излюбленные дети государственного протекционизма, вступили в лице своих «передовых» элементов на путь либеральной оппозиции. Обширная записка, оживленно обсуждавшаяся в Киеве, в феврале 1905 г., представителями сахарной промышленности, останавливается на опасностях, которыми современное состояние страны грозит сахарной промышленности. «Положение сахарной промышленности в настоящее время, несмотря на крайне низкий спрос населения, вынуждающий к убыточному вывозу заграницу, все же не может быть признано неблагоприятным, поскольку оно определяется условиями, непосредственно лежащими в сахарном деле. Но тесная связь, существующая между отдельными сторонами народной жизни, не позволяет надеяться, чтобы сахарная промышленность осталась незатронутой тем процессом всеобщего брожения, которым охвачена Россия… Со стороны сбыта она (сахарная промышленность) непосредственно заинтересована в благосостоянии широких народных масс, являющихся главным потребителем производимого сахарозаводчиками продукта… Отсутствие свободы слова и печати, свободы собраний и союзов – этих неотъемлемых прав всякого гражданина во всякой культурной стране – не только удручающе отражается на личной нашей жизни, но также, вселяя апатию и ограничивая интеллектуальный кругозор деятелей промышленности, вне всякого сомнения, не дает развернуться во всей мощи производительным силам страны».
Металлурги, мануфактуристы, цементщики, сахаровары, биржевики, купцы, финансисты выражают одни и те же требования одним и тем же языком. Борьба разных отраслей капитала между собой за милости и даяния министерства финансов отодвигается назад общей потребностью в обновлении гражданского и государственного порядка. На место простых идей: концессия и субсидия – или наряду с ними – становятся более сложные идеи: развитие производительных сил и расширение внутреннего рынка. Либеральный режим становится для капитала классовой потребностью.
III. Рабочие толкают капиталистов на путь оппозиции
Автоматический рост промышленности привел капиталистическую буржуазию в столкновение с сословно-полицейским строем. Но особую остроту эти столкновения получили благодаря тому, что пришла в движение живая производительная сила промышленности – пролетариат.
Этот класс гораздо раньше, чем класс так называемых работодателей, почувствовал и понял несовместимость капиталистического развития с режимом патриархального произвола и полицейской разнузданности. Жадная капиталистическая эксплуатация, с хищническими приемами первоначального накопления, поддерживаемая и охраняемая властной рукою государственного насилия, – русский пролетариат знает, что это такое! И он рано начал бороться. Каждое его движение заставало поднятую руку, вооруженную нагайкой или винтовкой. Полицейский порядок нуждался прежде всего в покое и неподвижности, а уже из международной полицейской литературы он мог узнать, что нет более подвижного и беспокойного класса, чем пролетариат. И абсолютизм не жалел для него ни ремня, ни свинца. Но если для абсолютизма нужна была прежде всего неподвижность пролетариата, живого или мертвого, то промышленной буржуазии нужен был прежде всего сам пролетариат. Мерами репрессий можно было стереть с лица земли сотни и тысячи рабочих, но нельзя было остановить стихийное движение класса. Наоборот, репрессии создавали новые поводы для недовольства и борьбы, значит и для новых репрессий.
Нормальный ход промышленной жизни прекратился. Производство совершалось как бы урывками, в промежутках между двумя волнениями. Но мало того, что самодержавие самым фактом своего существования толкает рабочих на путь непрерывных волнений, – специальные органы правительства оказывают нередко давление на отдельных фабрикантов, путем угроз вынуждая их идти навстречу требованиям рабочих. Наконец, создалась целая школа полицейской демагогии («зубатовщина»),[77] провоцировавшая рабочих на экономические столкновения с капиталом с целью отвлечь их от столкновений с государственной властью. И промышленникам волей-неволей приходилось проникнуться убеждением, что дальше так жить нельзя. Если во имя самосохранения абсолютизм терзает хозяйственную жизнь нации и ввергает промышленность страны в состояние хронической анархии, остается порвать с абсолютизмом. После всероссийской январской стачки 1905 года к этому заключению пришли капиталисты севера и юга, востока и запада, – хлопчатобумажники, железозаводчики и даже сахаровары.
77
Зубатовщина – попытка введения в России полицейского социализма, проводившаяся с благословения Плеве (названа по имени начальника московского охранного отделения Зубатова). Эта идея возникла вместе с появлением массового рабочего движения. В конце 90-х годов XIX века представители власти подумывают о том, как бы перевести рабочее движение с социал-демократического пути на рельсы полицейского социализма и отвлечь внимание рабочих от агитации революционеров. В феврале 1902 г. Зубатов организует в Москве «Общество взаимного вспомоществования рабочих механического производства». На протяжении 1902 – 1903 г. г. зубатовские организации возникают во многих городах. Организуя рабочих в эти мирно-просвещенские общества, ставленники полиции неизбежно наталкиваются на необходимость принимать участие в забастовках. Так, например, в Одессе (1903 г.) зубатовская организация в целом принимает активное участие в забастовке. Ввиду того, что деятельность зубатовцев стала внушать серьезные опасения в смысле развязывания массового движения, правительство положило конец деятельности Зубатова, распустив его организации и разогнав их руководителей.