Невзоров не без юмора пожелал потенциальным жертвам и убийцам спокойной ночи. Виктор переключил на местную программу. На экране угрюмый майор – не чета питерскому ведущему и не в пример ему бэкая и мэкая – бубнил о преступлениях областного масштаба. Но скучать тоже не приходилось – в родном сонном городе дела творились ещё те. За неделю: два убийства, шесть разбойных нападений, три изнасилования, одиннадцать случаев тяжких телесных повреждений…
Ничегошеньки себе! И опять – про побег. Майор показал фотокарточки джеков-потрошителей: один – молодой, чернявый, похож на кавказца, взгляд весёлый, циничный; второй – в годах, лицо каменное, квадратное, колючие глазки упрятаны под бровями, от взгляда – даже телефотонеживого – морозец по коже. Такому только попадись под ноготь!
– Ну что, бай-бай? – зевнул Виктор, пристанывая, потянулся, – Завтра чуть свет подниматься.
Лидия Семёновна с еле слышным вздохом встала, зашаркала в свою комнату. Понятно, её воля, она бы до упора телек смотрела – чего ей при хронической бессоннице делать?
Пока Виктор плескался под душем, Марина разложила диван-кровать, взбила подушки. Потом долго возюкалась у серванта, уже в ночной рубашке, с распущенными волосами, – ублаговонивала лицо, руки, шею кремами и мазями. Виктор уже подрёмывал, когда жена, выключив наконец свет, перекарабкалась через него к стенке, юркнула под одеяло, затихла, лёжа на спине.
Виктор поколебался, пораздумывал, но всё же – на всякий случай – как бы ненароком притиснулся к боку Марины, скользнул ладонью по её бедру. Марина нервно дёрнулась, демонстративно выставила спину, свернулась калачиком.
«Ну и ладненько, – успокоился Виктор, – надо выспаться…»
Он тоже отвернулся, поджал оголившиеся ноги под одеяло и поплыл-закачался на первых волнах сонного беспамятства. Последняя мысль: «Будильник завёл? Завёл…» – померцала и канула в тьму.
Спину приятно нежило-грело тело жены. Хорошо! Правда, острые её позвонки несколько нарушали комфорт, ну да ладно…
Погода, против ожидания и подлых заверений телека, подкачала. Серая набухшая масса дождя-сеянки заполнила лес до отказа. Сырость, слякоть, мзга – хоть плачь.
Но вот сверху, с невообразимо дальней высоты прорезались широкие кроваво-багряные лучи, в один момент разметали, иссушили набрякшие тучи и оставили в лесу только рыхлый, почти совсем прозрачный туман. Однако ж, уютнее не стало…
Виктор вдруг обратил внимание: в лесу – поразительно тихо. Обыкновенно какие-нибудь птахи тренькают, на худой конец – вороны галдят. А тут – обморочная тишина, звенящая. Даже верхушки деревьев застыли, онемели, не шелестят.
Марина, по привычке, отстаёт, растворяется за кустами.
– Марина, чёрт тебя дери! Сказано – не отставай!
Жена с испуганным выражением на лице подбегает, прижимается к мужу, испуганно смотрит по сторонам.
– Рядом иди! – приказывает строго Виктор и слышит, как гулко, странно разносится голос его в пустом притихшем лесу.
«Какие тут, к чёрту, грибы!» – злится он и упрямо шагает вперёд. Противный – цепкий и плотный – кустарник досаждает до бешенства.
Но вот они выбираются на хорошее место: высоченные сосны и осины стоят редко, кустов и травы почти нет. На хвойно-лиственной подстилке там и сям торчат заманчивые бугорки, а кое-где грибные шляпки прямо-таки высовываются, выглядывают на свободу. Вот это да – белые, подосиновики, волнушки, маслята… Хоть косой коси!
Виктор, забыв все тревоги и страхи, бросается от одного гриба к другому, режет подряд, восклицая:
– Говорил ведь, говорил – на всю зиму припасём!
Корзина полнится прямо на глазах.
– Стоп, – приказывает сам себе Виктор. – Чего это я? Надо же только белые брать, отборные.
Он без сожаления вываливает почти полную корзину, выбирает из кучи красавцы боровики, выпрямляется, с наслаждением выгибает уставшую спину…
И вдруг видит: невдалеке – ну, метров тридцать-сорок, не больше —мимо него мчится меж деревьями кабан.
Матёрый секач, клыки громадные – на бегу поворачивает тяжёлую голову и злыми глазками убийцы зыркает на Виктора, несётся дальше: туп! туп! туп!.. Так и чудится – земля дрожит.
Виктор приваливается плечом к сосне – ноги подламываются. Чёрт-те что! Столько лет в лес ходит, всегда мечтал хотя бы издали кабанов увидеть, но вот такого дикого и так близко… У Виктора озноб по коже пробегает – какой же жуткий, какой многозначительный взгляд у зверя.